Ей очень хотелось пообщаться с Сашей, но телефон той был отключен. «Наверное, еще не вернулась от отца», – подумала Ольга, оказавшись возле дома приятельницы и не обнаружив света в окнах. Уже собираясь уходить, она вдруг почувствовала себя как-то неуютно, словно вот-вот произойдет что-то неприятное. Так и случилось – из двора выходил Михаил, и Ольга едва успела юркнуть в расположенный рядом павильон.

– Странно… а здесь-то он с чего бы? – пробормотала она, напряженно провожая фигуру Михаила глазами через окно павильона.

– Девушка, у меня тут не обогревочный пункт! – раздался за спиной визгливый голос толстой пергидролевой блондинки-продавщицы в несвежей бело-голубой наколке на свалявшихся волосах и в таком же фартуке. – Или берите что-нибудь, или выходите – нечего попусту пол натаптывать!

Купив шоколадку, Ольга вышла, про себя пожелав противной тетке удачи в торговле.

– Как будто жалко, если кто и просто погреться зашел в такой мороз! – пробормотала она, натягивая поглубже ушанку.

Зайдя за угол, она увидела маячившую впереди фигуру Михаила и почти инстинктивно двинулась следом, не вполне понимая, зачем делает это. Они дошли до остановки, и Михаил поймал такси, а Ольга, у которой не было таких денег, вынуждена была перейти на противоположную сторону и поехать на маршрутке домой.

Наталья Ивановна удивленно наблюдала за тем, как дочь, войдя в квартиру, сбрасывает вещи прямо на пол в коридоре и запирается в ванной. Оттуда довольно долго доносился звук наливавшейся в ванну воды, потом и он стих. Так прошло около часа, и Наталья Ивановна всерьез забеспокоилась.

– Оля! – стучала она в дверь. – Оленька, с тобой все нормально? Открой мне, Оля!

– Мам, ну, оставь ты меня в покое! – плачущим голосом попросила дочь из-за двери, и Наталья Ивановна с облегчением перевела дух – жива…

– Хорошо-хорошо, ты не сердись… я пойду пока чайку согрею.

«Не хочу я чайку никакого – мне бы водки! – меланхолично и отрешенно думала меж тем Ольга, погруженная до подбородка в теплую воду с пеной. – Хоть и не пью… а сейчас бы не помешало, наверное. Что происходит? Я перестала понимать, в каком мире нахожусь, что делаю, с кем общаюсь. Что за человек этот Михаил? Что он скрывает? Почему крутился возле Сашиного дома?»

И в этот момент ее впервые посетило подозрение – а не причастен ли ее случайный знакомый к пропаже меча? Ведь он так хорошо разбирается в оружии, столько знает о самураях и их традициях…

Ольга вынырнула из воды, замотала мокрые волосы в пучок и, обняв колени руками, стала складывать в голове имевшиеся факты и совпадения в одну линию. И выходило, что Михаил вполне мог быть тем самым похитителем… как мог… о, ужас… У Ольги даже мурашки побежали по телу – ведь он на самом деле мог оказаться тем самым человеком, что хладнокровно убивал несчастных бомжей…

– Не может быть… – прошептала она, вся замерев от ужаса. – Не может этого быть! Я должна, должна выяснить… Я с ума сойду, если это правда…

Второе января он провел в каком-то забытьи. Это был день рождения его любимой женщины, а он даже не мог поздравить ее, поцеловать, подарить любимые белые лилии. Собственная судьба интересовала его сегодня меньше всего – ко всему битый жизнью Акела научился относиться философски. Тюрьма не пугала – он точно знал, что сможет выжить там и не изменить себе, не сломаться, не прогнуться. Он имел определенную репутацию, имел имя – довольно громкое, имел за плечами кое-какие дела, о которых знали те, кто был должен. И не в сроке дело.

Дело в другом… Аля и Соня. Жена и дочь, семья, которую он обрел уже в зрелом возрасте, все, чем дорожил в жизни.

«Смотрящий», видя, как мается этот странный человек с обожженным лицом, подсел к нему на нары и предложил:

– Чифирни, Акела, враз смута пройдет.

– Спасибо, – ровным тоном отказался он, – не увлекаюсь.

– Ну, гляди. А то, может, помочь чем? Хочешь, разгоню всех – зарядку свою поделаешь?

Каждое утро, невзирая на заключение и толпу в камере, Акела неуклонно начинал с дыхательных упражнений и боевых стоек, заменяя себе веера каким-то журналом, и никто из сокамерников ни разу не рискнул отпустить шутку или как-то прокомментировать это. Да и «смотрящий» не позволил бы – он хорошо знал и самого Акелу, и его тестя, Фиму Клеща. Кроме того, спокойный самурай своим видом отбивал у любого охоту к бузе или простому скандалу, а довольно возрастному уже «смотрящему» это оказалось только на руку – не приходилось самому вмешиваться во вспыхивавшие иной раз разборки. Акеле достаточно было просто встать с нар, чтобы у скандалистов пропало желание выяснять что-то дальше.

– Ты не мог бы достать мне мобильный хоть на три минуты? – вдруг резко сел на нарах Акела, и «смотрящий» мгновенно кивнул:

– Счас спроворим. Эй, Ржавый!

К ним тут же подскочил верткий рыжеволосый парень в спортивных брюках с широкими «генеральскими» лампасами. Худое тело его покрывала синяя тюремная татуировка, из которой следовало, что парень судим уже в третий раз, хоть и относительно молод.

– Че, Киря?

– Метнись к вертухаю, там сегодня Петюня Боров дежурит, дай ему пятихатку, пусть мобилу сюда закинет – Акеле перетереть с кем-то надо.

– Щас все будет.

Он шустро, как хорек, просочился между сокамерниками к двери, постучал три раза и, когда в откинувшуюся створку окошка заглянул мордатый молодой парень, что-то зашептал ему и сунул в окошко сжатую в кулак руку. Буквально через секунду в то же окошко протиснулся огромный кулак с зажатым в нем небольшим мобильником:

– Три минуты.

Ржавый быстро пересек камеру и поднес телефон на раскрытой ладони Акеле:

– Наше вам с уважением!

Акела молча кивнул, взял мобильный и отошел к окну. Сердце его внезапно забилось чаще, а дышать стало так трудно, словно на грудь упало что-то тяжелое, неповоротливое. Он набрал знакомые цифры номера и, затаив дыхание, стал считать гудки. Аля ответила на третьем.

– Алло! – голос звучал сухо и отрывисто, и Акела сообразил, что номер телефона ей незнаком.

– Аленька, с днем рождения, малышка.

– Саша, Сашенька, это ты! – почти закричала на том конце Аля. – Родной мой, как ты? У тебя все в порядке?

– Да, все нормально. Малышка, мне так тебя не хватает, – вдруг признался он, чувствуя, как от этих слов перехватывает горло.

– Родной, держись, я все сделаю! Слышишь – я докажу, что ты невиновен, докажу!

– Аля, Аля, подожди! У меня совсем мало времени. Скажи – как Соня?

– Соня в порядке, она со мной, здесь, у папы. Приехал Бесо, они втроем постоянно время проводят – два старых и малая. Саша… я всегда с тобой, помни, ладно? Я никогда тебя не оставлю.