Она отвела его в другую комнату.

— Я принёс тебе весть о смерти сына... — сказал гость.

— Печальна твоя весть, — отвечала Вигдиса, — но я всегда ожидала такого конца злодейской, беспутной жизни моего сына... Что же заставило тебя пуститься в столь дальний путь с этой печальной вестью?

— Многое.

И Торстен откровенно рассказал ей обо всём происшедшем.

— Ты очень дерзок! — покачала головой Вигдиса. — Верю, что всё случилось именно так, как говоришь. И если Иокулл оставил тебе жизнь, то моё желание то же — чтобы ты остался жив, потому что тебя любит счастье. По просьбе Иокулла я скажу ярлу о твоём деле. Спрячься...

Когда ярл вернулся с охоты, Вигдиса подошла к нему:

— У меня есть новость, которая касается нас обоих.

— Не кончина ли сына Иокулла? — нахмурился ярл.

— Так.

— Он умер не от болезни?

— Ты угадал, — кивнула Вигдиса. — Он убит и много мужества обнаружил в последние минуты. Он пощадил жизнь своего убийцы и послал его сюда, в наши руки, со своим кольцом и желанием, чтобы ты оставил посла в безопасности и простил ему преступление, как оно ни велико... Может быть, этот человек станет опорой тебе в старости, если примешь его в родство и выдашь за него нашу дочь Тордису. Это последняя воля Иокулла, который надеялся, что ты не отвергнешь его предсмертной просьбы. Как верно этот человек держит данное слово, можешь видеть из того, что он от родного очага отправился во власть врагов... Вот кольцо, присланное Иокуллом.

И с этими словами она подала ярлу кольцо.

Супруг тяжело вздохнул:

— Твоя речь длинна и дерзка, женщина. Ты хочешь, чтобы я оказал честь убийце моего сына, заслужившему скорее смерть, чем дружеское отношение.

— Надобно принять во внимание два обстоятельства, — заметила Вигдиса. — Во-первых, желание Иокулла и доказанную верность этого человека; во-вторых, твою старость... Тебе необходим помощник. А он на то очень способен. Если Иокулл оставил ему жизнь, хотя и мог убить его, если поступок этого человека счастливо сошёл ему с рук, то для нас великая победа, когда мы, подобно умершему сыну, помилуем нашего ужасного злодея; в противном случае — стыд нам... поскольку мы сделаем зло тому, кто добровольно отдался в наши руки.

— Ты усердно защищаешь его, — продолжил ярл. — Замечаю, что он тебе понравился. Хочу и я взглянуть на него, чтобы понять, обещает ли его наружность что-нибудь доброе. Многое зависит от того, как он мне покажется.

Торстен был введён и представлен ярлу.

— Моё дело, — развёл руками он, — совершенно в ваших руках. Вы знаете, зачем я пришёл сюда. Прошу у вас мира, но не боюсь. На что бы вы ни решились!.. Впрочем, вожди обыкновенно дарят жизнь тем, кто отдаётся во власть их.

— Ты мне нравишься! — ответил ярл. — Оставляю тебе жизнь. И в наказание за убийство моего сына ты займёшь его место, если останешься у меня, поскольку наружность твоя много обещает. Да и неблагородно нападать на того, кто сам отдался в наши руки.

— Благодарю вас! — обрадовался Торстен. — И обещаю остаться с вами, пока вы живы. Но когда вас не будет, едва ли ваши люди доверят мне должность вождя, да и, кроме того, каждый идёт своей дорогой.

Ярл согласился с ним.

По его смерти Торстен вернулся в свою отчизну — в Раумсталь, в Норвегии.

Тот же Торстен, уже в глубокой старости, предчувствуя близкий конец, прекрасно сказал своему сыну Ингемунду:

— Всего больше радует меня то, что я никогда в моей жизни никому не сделал несправедливости!

Ингемунд по смерти отца пришёл в Исландию, где сделался весьма значительным человеком.

Под старость пришёл к нему друг его Семуид и сказал:

— Меня навестил человек, о котором идёт молва, что он зол и что трудно ужиться с ним. Но он мне родня и зовут его Гроллейф. Я просил бы тебя принять его с матерью к себе и дать им приют.

— Об этих людях, — отвечал Ингемунд, — точно идёт дурная молва, а потому мне не хотелось бы принимать их. Но дабы не оскорблять тебя отказом, я как-нибудь приноровлюсь к ним, хотя и не предвижу ничего доброго, потому что сыновья мои никому уступать не любят.

Гроллейф был действительно человек весьма упрямый и беспокойный. Несколько лет спустя Ингемунд принуждён был удалить его из дома и отвёл ему под жильё другой.

Однажды, спустя порядочное время, между сыновьями Ингемунда и Гроллейфа завязалась ссора на рыбной ловле. Старый Ингемунд в сопровождении одного раба поехал разнять их. Но когда спускался с пригорка к реке, вероломный Гроллейф бросил в него копьё и ранил его. Старик не обнаружил боли. Когда же сыновья разошлись, он поехал домой и сказал рабу, его провожавшему:

— Ты долго и верно служил мне, исполни же моё приказание: сходи к Гроллейфу и передай ему, что мои сыновья, как я надеюсь, ещё до рассвета потребуют у него крови отца... так я советую ему тотчас же скрыться; его смерть не отомстит за меня, а долг велит мне защищать того, кому я дал приют в своём доме.

Вошедши с помощью раба в комнату, он сел в своё кресло и запретил подавать огонь до возвращения сыновей.

Когда они пришли и осветили комнату, то увидели, что старик сидел мёртвый, с копьём в теле.

Иокулл — один из сыновей, самый смелый и вспыльчивый, — пришёл в негодование. Он воскликнул:

— Это ужасно — что такой честный человек погиб от руки такого негодяя! Сейчас же, братья, пойдём и убьём Гроллейфа!

— Ты слишком мало знаешь доброе сердце нашего отца, — отвечал другой сын, умный и кроткий Торстен, — если не подумал, что он постарался спасти своего убийцу. Надобно поступить не горячась, а подумавши. Пусть будет нашим утешением, что у нас был отец нисколько не похожий на Гроллейфа, за то великий Альфадур не лишит его небесных наслаждений...

Такое же благородство духа выказал другой скандинав — Аскель Годе.

В одной битве он предостерёг неприятельского вождя не слишком вдаваться в опасность. Но тот не послушался и был убит. Один из близких его людей в силу этого искал случая отомстить.

В то время, как Аскель ехал в санях позади своих дружинников, он нанёс ему смертельный удар. Старый Аскель никому не сказал, что ранен, до тех пор, пока не скрылся убийца, потом убеждал детей не мстить за него.

Так рисуют саги благородный характер скандинавов.

тобы по возможности ярче обрисовать характер обитателей севера, мы должны познакомить читателя с их отношением к той половине рода человеческого, которая в настоящее время считается и слабой, и прекрасной.