Почему именно черный паж королевы? Чтобы понять это, надо перенестись в конец XVII века, в Пон-Луэ, неподалеку от Море-сюр-Луэн, где стоял маленький бенедиктинский монастырь Нотр-Дам-дез-Анж. Этот монастырь был учрежден метрессой французского короля Генриха IV Жаклин де Бюей, графиней де Море, ставшей впоследствии маркизой де Вард, озабоченной искуплением грехов своей беспорядочной жизни. Монастырь был небогат, и королева Мария Терезия делала в него скромные денежные вклады. После ее смерти мадам де Ментенон взяла на себя исполнение этого доброго дела.

Среди примерно двадцати монахинь, обитавших в этой скромной обители, была одна со смуглой кожей, мавританка, как называли в то время всех представительниц черной расы, считавшаяся дочерью короля. Сен-Симон в своих «Мемуарах» пишет об этой странной монахине в связи с путешествием Марии Аделаиды Савойской, будущей герцогини Бургундской: «В тот год (1697) в Фонтенбло были удивлены тем, что едва принцесса прибыла, как мадам де Ментенон тут же повезла ее в маленький монастырь, основанный Море, где не могли доставить ей удовольствие ни само место, ни монахини, среди которых не было известных особ… Среди монахинь монастыря была мавританка, не известная ни одному человеку во всем свете, которую не показывали никому».

Ее, еще совсем юную, уточняет мемуарист, привез туда Бонтамп, первый камердинер и управитель Версаля, внесший в монастырь вклад, «размер которого остается неизвестным», и впоследствии ежегодно уплачивавший за ее пребывание кругленькую сумму. Королева, а затем и мадам де Монтеспан интересовались этим таинственным созданием, «ее здоровьем, ее поведением и тем, как относится к ней настоятельница монастыря. Монсеньор (Великий дофин, сын Людовика XIV. — Ж.-К. П.) несколько раз побывал там, маленькие принцессы также раз или два приезжали, и все они встречались с мавританкой, выказывая к ней свою доброту».

Эта монашенка и сама была убеждена в собственном высоком происхождении, чем и гордилась. Как-то раз узнав, что Великий дофин охотится в лесу поблизости, она сказала: «Это мой брат охотится!»[231] Желая внушить ей, что следует вести себя поскромнее, мадам де Монтеспан пыталась разуверить ее в том, что она думала о собственном происхождении. «Мадам, — отвечала мавританка, — уже одно то, что столь благородная дама, как вы, потрудилась нарочно приехать, чтобы сказать мне, что я не дочь короля, убеждает меня в обратном!»[232]

Что думать об этой тайне? Достоверно известно, что 16 ноября 1664 года в 11 часов утра королева Мария Терезия родила дочь с очень темным цветом кожи, Марию Анну Французскую, которую называли Маленькая Мадам. Ее крестным отцом был принц Конде, а крестной матерью — Генриетта Английская. Кузина Людовика XIV уделила этому событию внимание в своих «Мемуарах»: «Королева заболела и, страдая лихорадкой, родила восьмимесячного ребенка… Монсеньор рассказал мне, что родившаяся девочка очень похожа на мавра, которого привез мсье де Бофор, очень красивого, постоянно находившегося при королеве; когда сообразили, что его ребенок должен быть похож на него, решили удалить его от двора, но не успели, и тогда стали рассказывать, что новорожденная страшна и что она не выживет…»[233]

В те времена люди, не знавшие законов генетики, думали, что одного только вида негра для беременной женщины достаточно, чтобы родился ребенок с темной кожей! Малышка Мария Анна Французская, как официально было объявлено, умерла 26 декабря 1664 года, спустя две недели после своего рождения. А может быть, ребенка просто увезли в надежное место, и когда девочка подросла настолько, чтобы принять монашеский обет, ее отдали в монастырь Море? В этом убежден Пьер Мари Дижоль. Как он полагает, Людовик XIV, узнав, что королева постыдным образом обманула его, однако желая избежать скандала, приказал арестовать виновника, мавра Набо, и препроводить его в Пинероль. Так нашли свое разрешение две наиболее необычные загадки Великого века: мавританки из монастыря Море и Железной маски!

Для подкрепления своей гипотезы Дижоль обратился к семейной традиции: его теща, мадам Жан Мари Эжени Дегранж, которая, как она утверждала, была последней в ряду потомков Мишеля Анселя де Гранжа, чиновника военного министерства и тестя младшего сына Сен-Мара, незадолго перед своей смертью, постигшей ее 10 октября 1973 года, будто бы сообщила ему этот секрет. Он якобы хранился в семье с начала XVIII века, и никому из посторонних его не доверяли. Дижоль предполагает, что Сен-Мар открыл секрет своему младшему сыну Андре Антонену, а тот — своей супруге Маргарите, и традиция передачи его из поколения в поколение продолжалась почти триста лет. Однако загвоздка в том, что специалисты по генеалогии в один голос утверждают, что потомство Мишеля Анселя де Гранжа по прямой линии пресеклось в конце XVIII века, и нет никаких подтверждений того, что мадам Дегранж, теща мсье Дижоля, была хотя бы каким-то образом связана с этим вымершим родом…

Пьер Мари Дижоль, превосходный, талантливый рассказчик, обильно сдабривает свое повествование неправдоподобными, хотя и весьма колоритными подробностями: после рождения в 1664 году черной девочки пажа отослали в Дюнкерк, где он должен был сесть на первый же корабль, отправляющийся в Америку, однако мадам д'Эстрада, жена губернатора, нашла его презабавным и оставила себе в услужение. Лишь в 1669 году, когда готовились к визиту короля в Дюнкерк, намеченному на следующий год, обратили внимание на мавра. Очевидно, все эти мелкие подробности приводятся для того, чтобы связать версию о мавре с действительно имевшим место арестом Эсташа Данже (Доже) в 1669 году, который был произведен, как считали тогда, именно в Дюнкерке. Но откуда взялось это имя? Все просто, объясняет нам Пьер Мари Дижоль: Набо сначала был передан Полю Оже, суперинтенданту королевских музыкантов — отсюда д'Оже, Доже. Что касается личного имени, то тут еще проще: мавр был передан мадам д'Эстрада в день святого Эсташа! В этой версии, как выразился Жан Этьен Рига,[234] «все идет гладко, точно по маслу», она отвечает на все вопросы, но лишь, к сожалению, задним числом…

Так зачем же останавливаться на полпути, раз все идет столь хорошо? В нижней башне крепости Пинероля под надзором у Сен-Мара был не один, а целых два черных узника, Данже и Ла Ривьер, почему тюремщик и называет их «дроздами»! Ла Ривьера Дижоль идентифицирует, не приводя каких-либо доказательств, с мусульманином-турком тридцати лет по имени Гийом, родившимся в стране берберов и крещенным 6 февраля 1661 года в Нотр-Дам-де-ла-Питье, причем крестной матерью была мадам Фуке, мать министра финансов. Наконец, мавра Набо похоронили под фамилией «Маршиали» потому, что прозвищем сего несчастного было «маркиз Али»… Да уж, стоило провести подобное исследование!