– Ты что делаешь? Можешь всю операцию провалить. У меня с собой секретная техника. А она вещь хрупкая, может сломаться. Мне тогда от генерала влетит. А он мужик суровый, долго разбираться не будет. Объявит взыскание, а то и премии лишит. Тебе это надо?

Она закрутила головой, улыбнулась и ответила:

– Не надо, Андрей.

– Вот то-то же. Смотри, – Левин расстегнул пуговицы полевого кителя, поднял вверх тельняшку и показал провода и датчики на теле.

– Ты со своей техникой похож на больного, которого подсоединили к аппарату жизнеобеспечения, – рассмеялась Ирина.

– Тьфу ты, сплюнь, а то накаркаешь, и действительно окажусь на больничной койке.

– Не бойся, я за тобой буду ухаживать, пока ты в коме будешь находиться.

– Ирина, ну и шуточки у тебя! Хватит, я по госпиталям свое отлежался. Больше туда не хочу. По сей день осколки выходят. А ты меня хочешь в больницу отправить. Еще женой называешься, – он театрально надул губы, демонстрируя обиду.

Женское счастье, как в известной песне, «был бы милый рядом», Ирина обрела совсем недавно. Оно ворвалось к ней с появлением Левина. Он был внимательным, умным и добрым. Давал ей советы, как вести себя в той или иной ситуации. Помогал по хозяйству. Гулял с дочерью, которая души в нем не чаяла, читал по вечерам ей детские книжки, рассказывал интересные истории. Ночью, лежа с ним в постели, Ирина вдыхала его запах и, слушая его умиротворенное дыхание глубокого сна, она молила бога, чтобы эта идиллия продолжалась вечно. Наконец-то в ее жизни настали светлые времена, когда она перестала тайно завидовать своим подругам, спешащим после работы к домашнему очагу, чтобы вовремя накормить и напоить, пусть даже грубых и необтесанных, иногда пьяных и пахнущих чужими духами, но все же своих, родных мужей.

И вот сейчас, услышав от него заветное «жена», она прильнула к нему всем телом, ощущая фибрами своей души настоящее, поистине всеобъемлющее женское счастье.

– Не обижайся, – сказала она. – Я не допущу, чтобы с тобой что-то произошло. Мой ангел-хранитель будет и тебя оберегать.

Он поцеловал ее в лоб и легонько оттолкнув, посмотрел на газовую плиту.

– Вкусно пахнет, – сказал он и облизнулся, словно кот.

– Ой, бедненький, проголодался, – засмеялась она.

– Проголодался. Я же с самого утра на ногах. Не завтракал еще. У меня сегодня напряженная работа. Не знаю, удастся ли пообедать. Давай, накрывай на стол и дочь зови.

– Так она к бабушке пошла. Ты ушел на работу, а она вслед за тобой.

– Ну и ладно. Бог с ней. Накрывай. Поем и дальше пойду трудиться на благо нашей Родины и моей конторы.

– Иди, руки помой и садись за стол, – нежно сказала она, и подошла к плите.

– Что их мыть-то? У чекиста руки всегда чистые, – засмеялся он и направился в ванную, откуда через секунды раздался шум воды.

После плотного завтрака, который больше походил на обед, Левин направился к Седому прямо домой. Он надеялся, что тот непременно должен находиться по адресу, так как его режим работы, как и положено, больше был ночным. Утром он, как правило, отсыпался и появлялся на улице после обеда, а то и вечером, когда добропорядочные граждане спешили к домашнему очагу. Свою не написанную ни в одном документе должность «положенца» он ценил, считая ее очень важной и нужной в современном мироустройстве. Вопросы войны и мира между «единомышленниками», дележа награбленного и похищенного, взаимоотношений с представителями межрегиональных преступных групп и правоохранительных органов, своевременного пополнения воровского общака, поддержка осужденных – таков неполный перечень его обязанностей. Знакомство с Левиным принесло ему свои дивиденды в виде взлетевшего в криминальной среде авторитета. Отношений с ним он не чурался, считая их выгодными, и на каждом углу ссылался на них: «свой человек в самой закрытой правоохранительной конторе». Выгода у Седого была двойная. Во-первых, в случае каких-либо угроз со стороны правоохранительных органов он надеялся одним из первых получить упреждающую информацию. А во-вторых, на Левина он списывал из воровского общака кругленькие суммы, которые оседали в его собственных карманах. И никто не подозревал его в «крысятничестве», так как дебет с кредитом не расходился, все было чин по чину.

Дверной звонок поднял Седого с кровати. Он даже не удосужился посмотреть в глазок. Открыв дверь, он с удивлением обнаружил на лестничной площадке Левина с серьезным выражением лица.

– Седов Василий Иванович? – спросил тот, не мигая, рассматривая стоящего в семейных трусах хозяина квартиры.

– Ты чего, Юрьевич? – изумился Седой. – В своем уме?

– Гражданин Седов, вы подозреваетесь в совершении ряда преступлений, таких, как вымогательство, грабеж и разбой. Я прибыл провести у вас обыск. Деньги, ценности, оружие и наркотики есть у вас?

– Ты чего, Юрьевич? – побледнел Седой.

– Да ладно, шучу я, шучу, – Левин сделал шаг вперед и протянул для приветствия руку. – Оказывается, легко тебя облапошить!

– Ну и шуточки у тебя, товарищ майор! – пожимая руку, начал оправдываться он.

– Без шуток у нас, Василий Иванович, нельзя.

– Ну проходи, – он, пропустив в квартиру Левина, спросил: – Чай будешь?

– Не откажусь.

Квартира уголовного авторитета была не по чину убогой. Казалось, что в двухкомнатной «хрущевке» ремонта не было с момента сдачи дома в эксплуатацию. Старенькие обои давным-давно пожелтели, а в некоторых местах отвалились от неровных бетонных стен, оклеенных еще советскими газетами. Мебель была не в лучшем состоянии. В проходной комнате находились промятый временем диван с оборванной обшивкой, перекошенный сервант с пыльными пустыми полками, да табуретка с черно-белым телевизором. На кухне было грязно. Куча немытых тарелок застряла в раковине. На полу из-за обилия крошек бегали тучные тараканы, огибая батарею разнокалиберных пустых бутылок из-под пива и спиртного. Ворох окурков лежал на столе. Но больше всего добивал мерзкий запах сгнивших продуктов.

– Ты бы порядок, что ли, навел, а то придут мои коллеги с обыском и ужаснутся, как живет известный в районе «авторитет». Покажут по телевизору и стыдно перед своими станет, – недовольно покачивая головой, произнес Левин и, брезгливо рукой смахнув мусор с табурета, уселся на него.

– Да моя баба ушла. Убираться некому, – недовольно бросил Седой и в трусах уселся на деревянный стул, напротив Левина.

– Загони братву, устрой парко-хозяйственный день, наведи порядок.

– Да наведу, не капай на душу, – ответил Седой, взял из открытой пачки сигарету и, закурив, наконец-то спросил: – Чем обязан?

– Дело к тебе Василий Иванович, есть. Срочное дело.

– Опять в ваши шпионские игры играть? Надоело. Вы уж разберитесь сами с собой. Нечего меня в ваши разборки вмешивать, мне своих охламонов хватает. А то скоро братва надо мной смеяться будет. Нашел Джеймса Бонда.