— Неужели он всерьез надеется, что его отца изберут королем? — прошептал Эдвард.

— Он должен понимать, что этого никогда не случится, — пробормотал в ответ Роберт. — Комин даже не предъявил никаких прав на трон. Он хочет, чтобы королем стал Баллиол. Дед полагает, что он добивается формальной регистрации своих претензий.

Молодой Джон огляделся по сторонам, и горделивое выражение его лица сменилось холодной враждебностью, когда он встретился взглядом с братьями Брюсами.

Внимание же Роберта привлекла группа мужчин справа от короля, к которым только что присоединились граф Холланд и Джон Комин. Большинство, подобно Комину, не рассчитывали всерьез на то, что их права на трон имеют под собой сколь-нибудь серьезные основания. Несмотря на уверения короля в справедливом рассмотрении дела, все понимали, что в соревновании по-настоящему участвуют лишь два человека. Эти двое должны были последними предстать перед королем и признать его верховную власть над собой. Первым шел Джон Баллиол, нетерпеливый и улыбающийся.

— Если он поклонится еще ниже, то попросту переломится пополам, — прошептал Эдвард.

Следующим на помост ступил лорд Аннандейл, и теперь настала очередь Роберта преисполниться гордости. Его дед преклонил колено медленно, болезненно морщась, словно его гигантская фигура выражала протест против того неловкого положения, в котором очутилась. Но, даже кланяясь, старый лорд не утратил ни грана властности.

Роберт внимательно всматривался в короля Англии, пока епископ Бек обращался к его деду. Он ничего не смог прочесть по этим серым глазам, не считая, пожалуй, затаенной печали, но, не исключено, что ему просто померещилось, потому как известие о смерти королевы Элеоноры опередило короля. Все они знали о том, что Эдуард повелел каменщикам возвести монументальные кресты в тех местах, где останавливалось тело его супруги на пути из Линкольна в Лондон. Роберт воочию представил себе эти каменные памятники скорби, разбросанные по всей Англии. Он много слышал о короле: о его мужестве в крестовых походах, о его сноровке и бесстрашии воина, о его осмотрительности государственного мужа и страсти к охоте и рыцарским турнирам. Его изрядно удивило холодное и угрожающее поведение короля, что так противоречило образу человека, о котором с таким восхищением всегда отзывался его отец.

Его дед поднялся с колен, сутулясь, и присоединился к остальным претендентам. Епископ Бек обратился к собравшимся с речью, и Роберт ощутил укол нетерпения. С того момента, как дед привел его на вершину холма Мут-Хилл, борьба старого лорда вошла в его кровь и плоть. Если Эдуард назовет его деда королем, он, в свою очередь, станет наследником трона, всего лишь вторым после отца. Но Роберт постарался обуздать свое нетерпение, зная, что слушания продлятся несколько месяцев, а может быть, и дольше. После сегодняшнего дня, когда петиция его деда будет зарегистрирована должным образом, Брюсы вернутся домой, как и все прочие, чтобы ожидать вердикта нового верховного правителя Шотландии.

19

— Она смотрит на тебя.

Роберт сделал большой глоток темно-вишневого вина, слушая, что шепчет ему на ухо Эдуард, в голосе которого слышалась веселая насмешка.

— Неужели? — Роберт с деланно небрежным видом прислонился к стене, но взгляд его помимо воли скользнул поверх голов танцоров в дальний конец залы.

Брат, заметив его взгляд, рассмеялся.

— Нет, я пошутил.

— Ах, ты, негодник, — пробормотал Роберт. Он обвел толпу взглядом, высматривая ярко-красную вуаль, которая была здесь всего несколько минут тому. В зале звучала музыка, и высокие голоса волынок и грохот барабанов заглушали шум шагов мужчин и женщин. Столы, на которых было подано праздничное угощение, сейчас сдвинули к стенам, чтобы освободить место для танцев. Шеренга смеющихся женщин то смыкалась, то вновь отступала от линии мужчин, загораживая Роберту обзор. Он отвернулся, и в то же самое мгновение перед ним на помосте промелькнула красная вуаль. Это была она.

Ее звали Евой, и она приходилась дочерью графу Дональду Мару, одному из самых ярых сторонников его деда. В прошлом году Роберт несколько раз встречался с нею по разным поводам, когда его отец ездил в Аннандейл, чтобы поддержать претензии деда на трон. Она была не первой женщиной, на которой он остановил свой взор. В Лохмабене были одна или две девушки, привлекшие внимание Роберта во время его пребывания там, включая племянницу одного из вассалов деда, которая сделала его мужчиной на сеновале в заброшенном амбаре на опушке леса. Но Ева была другой. Она была равной ему по положению и происхождению и, будучи молодой образованной девушкой, чувствовала и вела себя намного самоувереннее городских девчонок. Роберт опасался, что произвести на нее впечатление будет не так-то легко.

Пока он не сводил с нее глаз, Ева присела рядом с отцом, по-дружески обняв его за плечи. Шелковые складки ее ярко-красной вуали, удерживаемые золоченым витым шнурком, раздвинулись, обрамляя ее личико. По щекам ее, раскрасневшимся от жары и вина, струились несколько прядей волос цвета спелой пшеницы. Она улыбнулась, когда лорд Аннандейл перегнулся через стол и сказал что-то графу. Роберт решительно оттолкнулся от стены, стараясь не обращать внимания на усмешку брата, и начал пробираться сквозь толпу. Внезапно послышался шорох юбок и сдавленный смех, когда какая-то женщина перед ним совершила пируэт и оказалась в объятиях ожидающего мужчины. Роберт поднес к губам кубок и осушил его до дна, а потом сунул его пробегающему мимо слуге. Сегодня он не был простым оруженосцем. Сегодня вечером он был внуком человека, который мог стать королем.

Прошел год с той поры, как тринадцать мужчин преклонили колена перед королем Эдуардом в замке Норхем. Целый год, как бразды правления Шотландией перешли в руки короля Англии. Слушания начались в минувшем году с регистрации письменных петиций каждого лорда вкупе со свитком, в котором описывалось его генеалогическое древо. Был избран суд в составе ста четырех человек, восемьдесят из которых предложили два главных претендента: лорд Аннандейл и Баллиол, а остальных выдвинул сам Эдуард. Родословные король отослал во Францию, где их должны были в мельчайших подробностях изучить ученые из Сорбонны. И вот долгое ожидание близилось к концу. Король должен был со дня на день объявить свой вердикт, и сегодня вечером лорд Аннандейл устроил в Лохмабене празднество, чтобы отблагодарить поддержавших его вельмож. Старый Брюс, которому исполнилось уже семьдесят, был уверен в себе, и не без причины. В праве крови с ним мог соперничать лишь Баллиол. Старый лорд являлся верным вассалом английского короля, прошел под его началом несколько крестовых походов и сражался на стороне Генриха против Симона де Монфора. И, что самое главное, ему удалось заручиться поддержкой семи из тринадцати графов Шотландии, которые, в соответствии со старинным обычаем, могли избрать короля.

Роберт приближался к платформе, не сводя глаз с Евы, когда вдруг услышал, как кто-то окликнул его. Обернувшись, он увидел свою мать. Черные, как вороново крыло, волосы леди Марджори каскадом ниспадали ей на шею из-под голубой шелковой шапочки с меховым подбоем, подобранной в тон ее платью. Роберту она показалась королевой, стройной и красивой. И, только подойдя к ней вплотную, он заметил тени у матери под глазами и туго натянутую кожу на скулах. Сообразив, что прошедшие слушания тяжким грузом легли не только на плечи его деда, он устыдился того, что за прошедшие месяцы ни разу не вспомнил о ней. Роберт взглянул на отца, сидевшего высоко над ними, на возвышении. Граф сжимал в кулаке кубок с вином, а лицо его в тени факела выглядело лоснящимся и хмурым. Роберт сомневался, что матери легко с ним живется.