Фегелейн. Сдается мне, что познакомиться с ней можно не только в Берлине, но и еще кое-где. Скажем, в Смоленске! Или я ошибаюсь?

Канарис. Ошибаетесь, любезный Фегелейн. Вы так далеки от истины!..

Фегелейн. Но вы сами доставили ее в этот город!

Канарис. Снова ошибаетесь.

Фегелейн. Нет, черт возьми, не ошибаюсь. Вы вручили ее не то начальнику штаба армейской группы “Центр” генералу фон Трескову, не то одному из ваших людей — Гансу фон Донани или Фабиану фон Шлабрендорфу.

Канарис. Вы битком набиты ложью, любезный Фегелейн. Фантазер, каких свет не видывал.

Фегелейн. Ладно, не будем препираться. Не это главное.

Канарис. Я вижу — главное впереди?

Фегелейн. Да, и вы знаете это. Ведь фюрер уже два дня как в Смоленске!

Канарис. Он инспектирует там войска.

Фегелейн. А то, что фюрер завтра возвращается в Растенбург, вам тоже известно?

Канарис. Нет, я полагал, фюрер задержится в Смоленске. Впрочем, ему, вероятно, виднее.

Фегелейн. Так вот, он не задержится. Он летит завтра. И мне поручено передать вам, что с ним ничего не стрясется — ни по дороге на аэродром, ни в самолете, ни на пути с аэродрома в ставку. Короче, он благополучно прибудет в “Вольфшанце”[42].

Канарис. С фюрером неотлучно находятся адъютанты Брандт, Хейцлинге и другие. Да и фон Белов, кажется, с ним. Это надежные люди. Как всегда, самолет будут вести Бауэр и Битц[43]. В эскорт назначены истребители из дивизии “Кондор”. Что же может случиться с фюрером?

Фегелейн.Дивлюсь вашей выдержке, адмирал. Нервы у вас, как у макленбургского тяжеловоза.

Канарис.Приятно слышать. В тяжеловозах вы разбираетесь.

Фегелейн.Вот вы как обо мне!.. Уж вы не упустите случая подколоть меня… Но хотел бы я видеть, как вы запляшете, когда взрывчатку извлекут из самолета и целехонькой преподнесут фюреру… Бог мой, да вы смеетесь! Вас не страшит все то, что случится завтра? Простите, адмирал, можно подумать — вы спятили!

Канарис.Ладно, ладно, садитесь на место. Садитесь, и поговорим, Фегелейн. Вот так. Вчера вы получили шифровку? Большую шифровку из Берлина?

Фегелейн. Да.

Канарис.Задание?

Фегелейн. Да.

Канарис.Должны добиться, чтобы я показал вам “1-W-1”? Пронюхали, что я собираюсь туда? Вы из-за этого предприняли весь ваш шантаж?

Фегелейн.Да.

Канарис.Хорошо. Сообщите Гиммлеру, что я возьму вас с собой. Готовьтесь к отъезду.

Фегелейн.Это не все.

Канарис.Ого, вы ненасытны. Ну?

Фегелейн.Что за тяжелый Клетчатый саквояж внесли в вагон вслед за вами? Я любопытен, как женщина, и мне все кажется…

Канарис.Здесь нет никакого саквояжа.

Фегелейн.Э, бросьте! Вот он, у двери… А, черт! Куда он девался?

Канарис.Здесь не было никакого саквояжа.

Фегелейн.Ладно, ладно. Пока я был занят журналами, кто-то выволок его из купе. Ведь так? Что ж, ваша взяла. Провели меня, а теперь ухмыляетесь. Не рано ли?..

В пункт назначения поезд прибыл в середине дня. Канарис и Фегелейн немедленно проследовали в отель, где им были приготовлены комнаты.

Будто сговорившись, они заперлись в своих номерах и тотчас включили приемники. Обедали и ужинали они тоже у себя, боясь пропустить важное сообщение. Но Берлин передавал обычную информацию и музыку. А это означало, что Гитлер жив и невредим — весть о его гибели мгновенно разнеслась бы в эфире.

Ночью Канарис покинул отель.

Он вернулся под утро, принял ванну и лег в постель. Через несколько часов должно было начаться утомительное путешествие, перед которым следовало отдохнуть.

Но сон не приходил. Канарис ворочался в кровати, вспоминая все то, что удалось узнать.

Итак, Смоленск, середина дня. Над полуразрушенным городом воют сирены. Воздушная тревога загоняет людей в подворотни, подвалы и погреба. По опустевшим улицам мчится вереница автомобилей. Это Гитлер в сопровождении эскорта следует на аэродром.

Здесь уже стоит готовый к вылету самолет. В воздухе барражируют истребители. Короткая церемония прощания — и Гитлер поднимается в самолет. За ним следует свита. Адъютант генерала фон Трескова обер-лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф, скрывая волнение, протягивает пакет адъютанту Гитлера — Брандту, прося передать его одному из офицеров “Вольфшанце”. Он объясняет: в пакете две бутылки старого коньяка, до которого приятель большой охотник. Брандт берет пакет и скрывается в самолете.

Три часа дня. Ревут моторы. Самолет идет на взлет, отрывается от земли, ложится на курс.

В переданном Шлабрендорфом пакете — взрывчатка. Капсула химического взрывателя раздавлена. Бомба сработает через полчаса.

Самолет давно скрылся из глаз, а те, что посвящены в тайну пакета, не покидают аэродром, томятся в ожидании.

Полчаса прошло.

Еще полчаса.

И еще столько же.

Короткая радиограмма: самолет Гитлера приземлился на аэродроме близ Растенбурга, фюрер проследовал в ставку.

У генерала фон Трескова стучат зубы от страха. Он переглянулся с адъютантом. Тот понял. И вот из Смоленска уходит в воздух второй самолет. В нем только один пассажир — обер-лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф. Он прибывает в “Вольфшанце”, разыскивает Брандта и забирает пакет, который адъютант фюрера уже собрался передать по назначению.

На календаре — 13 марта 1943 года.

Канарис шумно переводит дыхание. Слава всевышнему, все обошлось.

Вообще-то он был убежден: Генрих Гиммлер не осмелится поднять на него руку. “Верный Генрих”, как называет Гитлер рейхсфюрера СС и своего ближайшего сподвижника, на самом деле не такой уж верный. И если Гиммлеру удалось проникнуть в тайну заговора против особы фюрера, то в свою очередь и Канарису кое-что известно о “первом эсэсовце” рейха. Причем он, Канарис, конечно же, намекнул об этом своему старому сопернику и недругу. А Гиммлер достаточно хорошо знает, с кем имеет дело, чтобы оставить без внимания это грозное предупреждение.