— Бабушка, почему мама меня не любит?

— Лесечка, ну что ты придумываешь. Просто всё сложно.

Во рту появился привкус чего-то горького. И, чтобы сказать хоть что-то, я поспешно выпалила:

— Я слышала ваш вчерашний разговор с Морозовой.

Лёгкое недоумение отразилось на его лице, а потом Игорь быстро сложил одно с другим.

— Мне жаль, — негромко проговорил он. — Мне жаль, что всё вышло именно так. Я до последнего полагал, что держу всё под контролем. Но сегодняшний день…

— Меня словно в грязи вываляли! — выпалила и поняла, что именно это тревожило второй день. Даже не потеря возможности «карьерного роста», а то, что мою интимную жизнь подняли на всеобщий обзор, да ещё и подали как что-то… неправильное. И пусть обсуждение было только между Игорем и Региной, проще от этого не становилось.

Ключевский посмотрел на меня странным взглядом и попытался коснуться моего плеча, но я отклонилась, давая понять, что сейчас мне это неприятно.

Усмехнулся, грустно и… понимающе. Провёл ладонью по волосам, явно не зная, что сказать. А у меня в голове так неуместно заговорил отчим, окрестивший меня «шлюхой». Когда я впервые объявила дома о своём желании поехать учиться в Москву, муж матери авторитетно заявил, что ничего у меня не выйдет, ибо кому я там нужна такая… Ну либо же у меня только один путь — на панель. Я впечатлилась. Причём впечатлилась настолько, что пошла творить дела. Да так, что, видимо, до сих пор расхлёбываю их отголоски.

— Ты вчера сказал, что я умненькая и что всё понимаю. Хорошо, я всё понимаю. У нас с тобой был просто секс. Отлично. Тогда к чему вот это? — я дёрнула за лацкан пиджака. — К чему этот виноватый вид? Эти понты перед моими… друзьями?

Слова летели хлёстко, но я не уверена, что они долетали до цели, ибо по его лицу было ничего не понять, по крайней мере Игорь хотя бы слушал, давая мне возможность выговориться.

— То есть ты это всё так видишь?

— А как ещё я это должна видеть?!

Он оторвался от капота и сделал пару шагов вперёд, после чего обернулся и встал напротив меня.

— Не ты ли громче всех кричала о том, что тебе не нужны отношения?

Открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что не имею представления, что ему сказать. По сути, Игорь был абсолютно прав, вот только что мне было делать с болью, неожиданно вспыхнувшей в душе?

— Послушался? Молодец! Теперь-то что ты от меня хочешь?!

— Поговорить! — неожиданно зло воскликнул он. — Я приехал поговорить с тобой. Как взрослые люди. Обсудить проблему и попытаться как-нибудь всё исправить.

— Исправить?! — взвизгнула я в ответ. — Интересно — как?

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, возвращая самообладание.

— Олесь, мне действительно жаль, что я не сумел оградить тебя от Регины. И да, я, наверное, виноват перед тобой, что мы не обговорили правила на берегу, перед тем, как всё закрутилось. Но… ты мне нравишься. Действительно нравишься. Мне с тобой легко и хорошо, впервые за долгое время. Впрочем... не важно. Потому что тот формат, какой есть у нас с тобой в данный момент, это единственное, что я могу тебе предложить.

— Спасибо, — невесёлый смешок вырвался сам по себе. — Прям-таки обнадёжил.

Он подумал ещё немного, подвигав челюстью из стороны в сторону.

— Но нам было хорошо.

— Хорошо, — согласно кивнула я. — Но, видимо… это не моё.

— То есть?

Я и сама не знала, что хотела этим сказать, но мне вдруг показалось очень унизительным оставаться в рамках этих «ты мне нравишься, но...»

— То есть на этом, наверное, всё.

Проглотил: возражения, слова, эмоции.

Лишь сорвался с места, размашистым шагом подойдя к машине и открыв дверцу. Я бы даже не удивилась, если бы он тут же, усевшись за руль, унёсся куда-нибудь вдаль. Стянула со своих плеч пиджак, и он беспомощно повис у меня в руках. Отошла от авто, давая ему возможность уехать, но Игорь удивил… вынырнув из салона с большим букетом мелких пёстрых цветов. Уже через пару секунд букет оказался у меня в руках вместе с кусочком картона, на котором были напечатаны чьи-то данные.

— Это Вадим, — бесцветным голосом пояснил Ключевский. — Он работает помощником президента известной медиагруппы и по совместительству мой друг. А ещё Вадим готов сделать тебе предложение по работе. Позвони ему, он ждёт.

— Но…

— Олесь, не дури. Я же знаю, что ты мечтала о стажировке в «Ассоли». Так вот, это в разы круче. И ты этого достойна.

Гордость моя, конечно же, бунтовала, но неожиданно (в первую очередь для самой себя) я прошептала:

— Спасибо.

Игорь понимающе кивнул и… резко сделал шаг вперёд, оказавшись практически впритык ко мне. Мы простояли так ещё пару мгновений, и мне уже начало казаться, что предприми он хотя бы один шаг, то я сдамся. Просто дрогну перед ним.

Но он ничего не сделал, лишь виновато проговорил:

— Мне было хорошо с тобой.

И, перехватив свой пиджак, сел за руль, заводя автомобиль.

Я не стала дожидаться того момента, когда он тронется, ибо смотреть вслед удаляющемуся авто не было никаких сил, поэтому скорым шагом поспешила в сторону общаги, нелепо держа одной рукой цветы, а другой сжимая визитку. По моим щекам катились незваные слёзы, а в голове крутилась навязчивая мысль, что ни один из нас этой ночью не сказал того, о чём думал на самом деле.

— У тебя материнский инстинкт проснулся? — Алиска ляпнула не подумав, а я уже нервно подскочила на кровати, во все глаза уставившись на сестру. При этом вид у меня был самый что ни на есть безумный. — Олесь, нет, ну правда. Ты четырнадцать лет назад приняла решение. Не знаю, насколько оно было взвешенным, ты ведь ничего толком не рассказала, но я тебе верю. Если ты так поступила, значит, у тебя были основания. Но что теперь? Неужели, пара дней в компании Арсения пробудили в тебе…

Дальше я её уже не слушала, рухнув обратно на подушку.

Сестра позвонила мне с утра узнать подробности случившегося накануне, витиевато интересуясь, не нужна ли мне помощь. А я возьми и разрыдайся прямо в трубку, истерично, протяжно и бесконтрольно. Сама от себя такого не ожидала, но слёзы хлынули нескончаемым потоком, стоило лишь услышать имя Арсения. Испугавшись не на шутку (ещё бы, ведь за все эти годы Алиска не разу не видела, чтобы я плакала), Фёдорова уже через полчаса была у меня с коробкой сухих салфеток, упаковкой пустырника, бутылкой мартини и ведёрком мороженого.

— А как мне тебя ещё успокаивать? — развела она руками, наткнувшись на мой ошалевше-зарёванный взгляд.

В успокоении я не нуждалась. Мне вообще ничего не хотелось, лишь заползти в самый тёмный угол в попытке скрыться от самой себя.