Коренастый еще немного помолчал, поглядывая на деревья недоверчивым взглядом, после чего изрек:

– По мне уж лучше «каменные джунгли». В городе я чувствую себя как рыба в воде, а в лесу будто бы чужой.

– Мы все здесь чужие, – невозмутимо заявил лощеный.

– Тоже верно, – согласился коренастый.

Начал накрапывать дождь. Коренастый достал из кармана мобильный телефон и взглянул на дисплей.

– Связи нет, – недовольно проговорил он. – Настоящий дремучий лес.

– Да.

Еще несколько минут они ехали молча. Дождь усилился.

– «И девочка с пулей во лбу будет долго смеяться над трупом отца…» – напел коренастый. – Интересно, что это все-таки за песня?

– Понравилась?

– Мелодия нет, но слова хорошие. Душевные.

Лощеный пожал плечами и ничего не сказал.

– Осторожней! – вскрикнул вдруг коренастый.

Лощеный едва успел нажать на тормоз. Машина замерла в полуметре от края обрыва.

– Черт! – с досадой проговорил лощеный.

– Это что, овраг? – спросил коренастый, привставая на сиденье, чтобы лучше разглядеть яму, в которую они едва не свалились.

– Похоже на то, – хмуро ответил лощеный.

– Надо же, прямо на дороге! – удивился коренастый. – Не зря я не люблю лес.

Лощеный потянулся к ручке дверцы, коренастый последовал его примеру. Оба выбрались из машины и, ссутулившись под дождем, подошли к оврагу. Затем осторожно заглянули вниз.

Коренастый присвистнул:

– Вот это да. Я схожу за фонариком.

Он отошел от края оврага, но вскоре вернулся и посветил вниз фонариком:

– Старенькая «Мазда».

– Посвети на номерной знак.

Коренастый направил желтый луч фонарика на номер.

– Есть! – усмехнулся лощеный. – Машину мы нашли. А где же она сама?

– Придется спускаться.

– Придется, – согласился лощеный.

Он глянул на рукав своего дорогого пиджака, перевел взгляд на брюки и туфли.

– Не самый подходящий прикид, верно? – усмехнулся коренастый.

Лощеный ничего не ответил. Но посмотрел на своего спутника таким холодным взглядом, что коренастый отвел глаза и, нахмурившись, с явной неохотой проговорил:

– Ладно. Я спущусь.

За окнами сгустились сумерки. Вице-мэр подступил к Ирине.

– О чем она говорила? – спросил подозрительно.

– Что? – не поняла Ирина.

– Она сказала, что это вы. Явно обвиняла вас. Я хочу знать, в чем дело.

Ирина отвернулась. Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы вступать в перепалку.

– Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю! – злобно проговорил вице-мэр и схватил Ирину за руку.

– Эй, вы! – грозно прикрикнул на него Максим. – Отпустите ее!

Вице-мэр перевел на него ненавидящий взгляд:

– Или что? Вы убьете меня?

Максим покачал головой:

– Нет. Но покалечить могу. Отпустите ее.

Вице-мэр выпустил запястье Ирины из своих пальцев. Внезапно отечное лицо вице-мэра дернулось, словно его посетило великое прозрение.

– Значит, вы вместе? – выдохнул он, переводя взгляд с Максима на Ирину и обратно. – Вы вместе все это сделали, да?

– Господин вице-мэр, не сходите с ума, – сдержанно проговорил профессор Мезенцев.

Вице-мэр повернулся к нему и с горечью произнес:

– Как вы не понимаете? Именно они притащили сюда чертов альбом! Они!

Профессор чуть прищурился:

– При чем тут альбом?

– Как при чем? Да ведь они все и нарисовали!

– Правда? И зачем же?

– Они маньяки, – убежденно залепетал вице-мэр. – Им нравится не только убивать, но и пугать. Доводят будущую жертву до истерики, а потом убивают.

– Еще слово, и я вас точно убью, – пообещал толстяку Максим.

Тот зашел за кресло, в котором сидел профессор Мезенцев, и нервно проговорил:

– Видите? Они даже не скрывают своих намерений!

Ирина почувствовала, что сходит с ума. Почти машинально она достала из сумочки сигареты, вынула одну из пачки, чиркнула зажигалкой, затянулась, словно выполняла привычный ритуал. И действительно немного успокоилась.

Мезенцев повернул голову к вице-мэру и пояснил:

– Уверяю вас, рисункам много лет. Я биохимик и кое-что в таких вещах понимаю.

– Жаль, – пробормотал вице-мэр, злобно и подозрительно глядя на Ирину. – Жаль, что вы мне не верите.

Пауза помогла Ирине собраться с мыслями. Выдохнув дым, она посмотрела на тело Суховой сквозь сизоватую пелену и сказала:

– Нужно унести ее в холодильную камеру.

– Я к этой ведьме не притронусь! – дрогнувшим от омерзения голосом проговорил вице-мэр.

– А вас никто и не просит, – буркнул Максим. – Мы с Хантом унесем ее. Верно, Хант?

Узкоглазый громила, не проронив ни слова, поднялся с кресла.

Максим подошел к окну и сорвал с него штору.

– Замечательно, – забормотал вице-мэр, отирая потное пухлое лицо платком, – теперь всех нас видно с улицы. Вы специально так сделали?

Максим не ответил. Он накрыл тело Суховой шторой и нагнулся, чтобы взять тело за плечи. Хант подошел к ногам и тоже наклонился.

Рядом кто-то тихо вскрикнул. Вскинув голову, Максим увидел, что вице-мэр замер у окна в напряженной позе.

– Что случилось? – спросила дрогнувшим голосом Ирина.

– Там… там кто-то стоял! – Вице-мэр ткнул коротким, толстым пальцем в оконное стекло. – У самой кромки леса!

Несколько секунд все молчали, напряженно вглядываясь в темную стену деревьев. Первым тишину нарушил Максим.

– Чепуха, – бросил он, дернув щекой. – Вы увидели ваше собственное отражение.

Вице-мэр хотел возразить, но неожиданно смирился.

– Возможно. Мои нервы на пределе, – пробормотал он. Затем облизнул языком сухие губы и вдруг спросил: – Нет ли у кого-нибудь из вас выпивки? Если я немедленно не выпью, точно сойду с ума.

Мезенцев достал из внутреннего кармана пиджака плоскую серебристую фляжку и протянул вице-мэру:

– Держите.

Вице-мэр с жадностью схватил фляжку, свинтил крышку и приник к горлышку губами. Кадык на пухлой шее судорожно дернулся.