Мысль о Гудхарте, стоящем в конюшне в одиночестве, чуть не парализовала ее. На мгновение у девочки отнялись ноги.

Странным образом ночные звуки вокруг нее стихли.

Цикады умолкли. Не было слышно и лягушек.

Облака-галеоны встали на якорь в ночном небе, как будто путь им преградили сияющие в лунном свете льды.

В ближнем кустарнике что-то шевельнулось.

Большая часть огромного участка отводилась под газон, по которому были искусно высажены живописные группы растений, состоявшие в основном из индийских лавров и джакаранд, нескольких коралловых деревьев, клумб с азалиями, кустов калифорнийской сирени и жимолости.

Трейси ясно услышала, как зашуршали кусты — кто-то грубо и торопливо пробирался через них. Но когда она включила фонарик и обвела его лучом ближайшие заросли, то не увидела ничего подозрительного.

Опять наступила непривычная тишина.

Девочка подумала: может, лучше вернуться домой и, разбудив отца, попросить его пойти вместе с ней или же лечь спать и утром все проверить самой. А что, если там, в кустах, всего-навсего койот? В этом случае опасность ей не угрожает. Голодный койот, конечно, может напасть на младенца, но убежит от всякого ростом с Трейси. Кроме того, она была слишком встревожена за своего благородного Гудхарта, чтобы терять время попусту; ей необходимо было удостовериться, что с ним все в порядке.

Направив луч фонаря себе под ноги, чтобы не наступить еще на что-нибудь неприятное, Трейси заспешила к конюшне. Сделав всего несколько шагов, она опять услышала шелест и, что еще хуже, жуткое рычание, не похожее на звуки, издаваемые известными ей животными.

Девочка в нерешительности остановилась и хотела уже бежать домой, когда из конюшни до нее донеслось пронзительное ржание Гудхарта. Впечатление было такое, что от страха он бьет копытами о дощатую стенку стойла. В воображении Трейси моментально возникла картина: ухмыляющийся маньяк приближается к Гудхарту, держа в руках ужасные орудия пыток. Ее боязнь за себя уступила место страху за ее любимого жеребца, и она помчалась ему на помощь.

Было слышно, как бедняга Гудхарт еще сильнее застучал копытами по стенам — в ночной тишине звук раздавался гулко, как гром.

Когда от конюшни Трейси отделяли каких-нибудь пятнадцать ярдов, до нее вновь донеслось странное утробное рычание и она поняла: сзади на нее надвигается какое-то существо. На скользкой траве девочка с трудом прервала бег, обернулась и вскинула фонарик.

На нее неслось существо, место которому было только в преисподней. Оно испустило безумный и злобный вопль.

В свете фонарика Трейси не сумела как следует разглядеть нападавшего. Фонарик прыгнул у нее в руке, да и луна вдруг зашла за облако; кроме того, существо мчалось слишком быстро, а она слишком сильно напугалась, чтобы понять, что это на самом деле. Девочка заметила только большую уродливую голову, всю в асимметрических углублениях и желваках, огромные челюсти, полные острых зубов, и янтарные глаза, светящиеся в луче фонарика так же, как глаза кошек и собак отсвечивают в свете автомобильных фар.

Трейси завизжала. Нападавший издал еще один вопль и кинулся на нее. Он ударился о девочку с такой силой, что чуть не вышиб из нее дух. Фонарик отлетел в сторону, она упала, существо навалилось на нее сверху, и они покатились в сторону конюшни. Трейси изо всех сил молотила кулачками по чудовищу, пока не ощутила, как острые когти впиваются ей в правый бок. Из раскрытой пасти ее обдало зловонным дыханием, в котором смешивался запах крови, гнилого мяса и еще чего-то более отвратительного; она почувствовала, что мерзкая тварь сейчас вцепится ей в горло — я сейчас умру, о Господи, оно меня сейчас убьет, как ту кошку! Разумеется, через несколько секунд это бы и случилось, если бы Гудхарт, обезумевший от страха, не выбил дверь конюшни и не выскочил прямо на них.

Завидев девочку и чудовище, конь заржал и взвился на дыбы, как будто собираясь растоптать их.

Существо испустило еще один леденящий душу вопль, но на этот раз не от ярости, а от страха. Оно освободило Трейси и метнулось в сторону, стараясь избежать удара копыт.

Копыта Гудхарта опустились на землю в нескольких дюймах от головы девочки, затем конь опять встал на задние ноги, перебирая передними в воздухе и сопровождая это громким ржанием, и она поняла, что через несколько секунд он может в панике размозжить ей голову. Трейси перекатилась в сторону, противоположную той, куда метнулась желтоглазая тварь, к этому моменту исчезнувшая в темноте.

Гудхарт продолжал подниматься на дыбы и ржать, Трейси визжала и звала на помощь, собаки во всей округе начали выть, и в доме вспыхнул свет, давая ей надежду на спасение. Вместе с тем она чувствовала: чудовище находится где-то рядом, возможно, старается обойти жеребца, чтобы наброситься на нее вновь. Ей стало ясно, что прежде чем она успеет добраться до дома, оно снова схватит ее, и поэтому решила искать спасения в одном из пустых стойл. На бегу Трейси приговаривала: «Господи, о, Господи, Господи, Господи, Господи…»

Двустворчатая дверь конюшни, построенной на голландский манер, была крепко заперта на щеколду. Еще одна щеколда была на дверной раме. Трейси отперла эту щеколду, распахнула створки, прыгнула в пахнущую сеном темноту и, захлопнув за собой дверь, стала тянуть ее на себя что было сил.

Мгновением позже чудовище ударило в дверь снаружи, стараясь выбить ее, но рама не позволила ему это сделать. Дверь открывалась только наружу, и Трейси надеялась, что у желтоглазой твари не хватит ума сообразить, что створки надо тянуть на себя.

Но она ошиблась.

(Боже праведный, почему эта бестия не настолько же глупа, насколько она уродлива?!)

Ударившись о дверь два раза, чудовище потянуло ее в свою сторону, едва не вырвав створки из рук Трейси.

Ей хотелось позвать на помощь, но нужно было экономить каждую унцию энергии для того, чтобы еще крепче упереться пятками в пол и тянуть дверь на себя. От усилий ее демонического противника дверь так и билась о косяк. К счастью, Гудхарт все еще громко ржал, а чудовище испускало вопли — поэтому, подумала она, отцу нетрудно будет определить, куда бежать на помощь.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов. Трейси вскрикнула и с усилием захлопнула ее. Через мгновение чудовищу удалось оттянуть створки на себя, удержать и открыть их еще шире. Девочка проигрывала. С каждой секундой щель становилась все шире. Она уже видела смутные очертания уродливой головы. Янтарные глаза уже не светились так ярко. Чудовище шипело и рычало на нее, а зловонное дыхание перебивало запах сена.

Постанывая от ужаса и отчаяния, Трейси тянула на себя дверь изо всех сил. Но тщетно. Щель становилась все шире и шире. В висках у нее стучало так сильно, что она даже как следует не расслышала первый выстрел. Затем, когда в ночи прогремел второй, девочка поняла: отец спешит к ней на помощь, вооруженный своей двустволкой двенадцатого калибра.

Дверь вдруг захлопнулась в руках у Трейси, поскольку нападавший, напуганный выстрелами, перестал тянуть на себя. Трейси изо всех сил продолжала удерживать ее.