они в избытке у мафиози), нам не хватает прежде всего воспитателей-педагогов, умеющих возглавить "просоциальную" активность подростков. А еще в наших условиях в дефиците социально ценные виды деятельности, которыми могли бы заняться подростки. Напомним, что варка манной каши, игра в куличики или в "третий лишний" в виде объектов социально значимой деятельности подростков себя решительно скомпрометировали, как, впрочем, и большинство других школьно-пионерских вариантов.

В последнее время оказались "в моде" военно-патриотические объединения, клубы и отряды, возглавляемые молодыми людьми, прошедшими Афганистан. Это прекрасно при одном только условии: если в каждом таком клубе помимо тренера будет еще и воспитатель, носитель "педагогического смысла" работы. При всем нашем огромном уважении к людям, прошедшим Афганистан, опрометчиво считать, что эта война обучила их еще и педагогике, и педагогической психологии. Факты говорят, что увлечение "военно-патриотическим воспитанием" при неясности, что же следует включить в это понятие, способно дать нам не столько дисциплинированное пополнение Советской Армии, сколько новые кадры "дедов" и вообще что угодно. Напомним, что в Ленинграде группа юных "фашиков", взалкавшая целенаправленной военно-спортивной подготовки, нашла ее именно в таком объединении... Было бы неверно возлагать на прекрасных ребят-"афганцев" ответственность за результаты деятельности военно-патриотических объединений, где, по существу, есть всё, кроме сознательно организуемой воспитательной работы — и политической тоже. Бывших солдат просто надо готовить к их новой социальной роли. Выше мы уже говорили об отсутствии в нашей стране системы профессиональной подготовки воспитательских кадров. Бывшие военнослужащие могут составить значительную — и не худшую — часть ее абитуриентов.

Подросток, повторим еще раз, нуждается в трудной и даже в известной мере в рискованной деятельности, позволяющей ему без натяжки уважать себя. Если мы не предложим ему такой деятельности, он найдет себе ее сам. И тогда, как говорится, не плачьте, товарищи воспитатели, и родители тоже.

Казалось бы, обнаружив, что в нашей стране уже более 30 лет существует движение поисковиков на местности, требующее от его участников не только хороших туристских навыков и выносливости, но и твердости характера, дисциплины, бескорыстной самоотверженности, озабоченные судьбами молодежи люди должны бы только радоваться, что в него все больше вовлекается подростков, и всячески помогать или хотя бы не мешать тем, кто такой работой занимается. Так нет же! Мы уже приводили беспокойство Путилова, тиражированное "Собеседником". Недавно подобное же опасение высказал человек, вроде бы достаточно сведущий в поисковом деле. Это уже упоминавшийся нами в связи с историей во Владычице С.С. Кашурко. Давая 9 июля 1989 г. интервью "Московской правде", он сказал: "Главное — это активные действия Министерства обороны СССР. Не любителей, не энтузиастов, а специализированных подразделений, отрядов. Пора уже государству взяться за это дело!" Выразив таким образом свою общую позицию, С.С. Кашурко продолжает: "Для ребят в пионерских галстуках немало других дел. Работа в архиве, например, переписка с родственниками героев... Захоронением должны заниматься взрослые, к тому же специально обученные люди. Ведь опасность велика. Земля наша еще далеко не всюду залечена — мины, снаряды... В местах непогребенных останков скапливаются опасные болезнетворные микробы. Нет, поиск и захоронение — занятие не для подростков, и решать его нужно на государственном уровне".

Зная Степана Савельевича Кашурко как серьезного человека, мы не можем допустить мысли, что его интервью ставит целью восстановить общественное мнение против подростковых групп, занятых военно-поисковой работой и зарегистрированных во Всесоюзном координационном совете поисковых отрядов при ЦК ВЛКСМ. Конечно же нет! Но тогда придется предъявить ему упрек в непозволительной для серьезного человека наивности, граничащей с безответственностью. На самом деле все не так просто, как ему кажется. Управление инженерных войск Московского военного округа сообщает: "В Московском военном округе специалистов-саперов можно пересчитать по пальцам, и то в пределах знаменитых Таманской и Кантемировской дивизий. В других частях штатных саперов нет вообще. Как не существует и должности ответственного за разминирование специалиста по боеприпасам в облвоенкоматах... В марте прошлого года на всесоюзном слете поисковых отрядов было предложено создать при облвоенкоматах специальные военизированные отряды. Но присутствовавшие на слете представители Министерства обороны никак не откликнулись на это предложение" (Труд. 1989, 1 июля).

Работая бок о бок с саперами в мае 1989 г. на новгородской земле во время операции "Вахта Памяти", мы убедились, что саперы современной армии не имеют ясного представления о боеприпасах второй мировой войны. Это касается и солдат, и офицеров. Безусловно, они в состоянии собрать подозрительные на взрывоопасность предметы, с тем чтобы потом подорвать их толовой шашкой. Но не более того. Задача создания саперных подразделений, проинструктированных на предмет работы с боеприпасами второй мировой, окончательное обезвреживание огромных территорий в Калужской, Смоленской, Новгородской, Ленинградской, Калининской, Мурманской областях, на Украине, в Белоруссии, на Кавказе, в Крыму — дай бог, чтобы эта задача оказалась по плечу нашему Министерству обороны. А уж кости искать... Давайте будем реалистами! Солдаты, замученные "дедовщиной", и даже офицеры сегодня смотрят на юношу-поисковика чаще всего как на "малахольного", которому делать нечего. Рассчитывать, что такие солдаты станут со знанием дела, а главное — добросовестно отыскивать останки павших почти 50 лет назад воинов, по меньшей мере легкомысленно.

Немного об опасности болезнетворных микробов. Консультация с микробиологами показала, что это опасение лишено всякого основания, поскольку солдаты Великой Отечественной гибли от пуль и осколков, а не от сибирской язвы и других спорообразуюших микробов. Их останки чисты настолько, насколько может быть чиста земля. Работа с ними опасна не больше, чем любая работа с землей: конечно, лучше работать в перчатках, следить за целостью кожи, быть аккуратным, чтобы не поранить руку об острые предметы в земле — осколки стекла и металла. Напарываться на ржавый гвоздь тоже не рекомендуется. В случае даже небольшого ранения и загрязнения ранки землей, как это положено по технике безопасности сельхозработ, следует сделать прививку против столбняка. Даже в тех случаях, когда болотистая почва консервирует мягкие ткани тела, они практически стерильны (потому и сохранились). Что же касается проблемы встреч со взрывоопасными предметами, то об этом мы уже говорили, полемизируя с Путиловым.

Но допустим, что беспокойство С.С. Кашурко услышали и разделили московские и немосковские педагоги, администраторы, работники руно, комсомольских комитетов, сотрудники военного ведомства и МВД и, наконец, родители? Услышали, разделили и оставили подросткам "переписку с родственниками героев" (в архивы "ребят в пионерских галстуках", естественно, не пустят, да и усидчивость для архивной работы нужна не подростковая). Что мы будем иметь? Неуправляемую стихию пацанов, шарящих по старым окопам, не менее неуправляемые группы "черных следопытов" (появился и такой страшноватый термин в нашей общественной жизни, но о них позже), разбросанные