роде. У нас были бы свидания, и я бы взял ее на вечеринку в черном галстуке и всю дорогу перепалкивал с ней словесно.

Я все еще не мог поверить, что женщина была практически девственницей.

У нее был секс один раз за всю ее жизнь.

Самым безумным было то, что я знал, что она не позволяла никому нападать на нее или давать ей голову, потому что Роб обычно давал нам подробные отчеты о своих действиях, прежде чем он добился успеха.

Скажем так, было много сосания сисек и пальчиков, но больше ничего. Что, я должен был признать, придавало Теннесси блеск неизведанной земли, дикой и не нанесенной на карту, ожидающей своего открытия.

К сожалению, казалось, что она не позволит мне приблизиться к ней, по иронии судьбы, после того, как узнала, что я не домогался ее.

Я всегда думал, что у меня довольно приличное представление о том, чего хотят женщины, но, видимо, я ошибался, потому что у меня не было ни малейшего понятия о том, что нужно или чего жаждет Теннесси Тернер.

Все, что я знал, это то, что если ей нужны отношения, мои родители покончат с собой, а затем Уатт уйдет от меня и сбежит с деньгами, полученными по наследству.

В двадцать шесть лет я только что закончил медицинский институт, новичок во взрослой жизни и реальной жизни. Мои родители были так счастливы, что я вернулся в город, они согласились бы с фермерским животным в качестве потенциальной невестки, что угодно, лишь бы я остался здесь.

Теперь у них были самые разные идеи.

Я слишком долго воздерживался от замужества. Они не собирались быть счастливы ни с кем, кроме Виндзора.

И это были не только они.

Мне нужно было думать о собственной репутации.

Пребывание с Теннесси разрушило бы все, что я строил с тех пор, как вернулся. Моя репутация, положение в обществе, процветающий бизнес и постоянные поставки домашних пирогов от благодарных клиентов.

…так почему мне наплевать на все эти вещи?

Я выключил кран, обернул полотенце вокруг талии и вышел из ванной. Я нашел Теннесси лежащей на нашей кровати, одетой в одну из рубашек, которые я купил для нее сегодня утром, без макияжа и съедобной до невозможности.

Она играла прядью своих светлых волос, задумчиво глядя на меня.

— Чувствуешь себя лучше? — она спросила.

— Едва.

— Я думала, ты не любитель каламбуров.

— У меня есть моменты, — я подошел к нашему общему шкафу и вытащил пару трусов. Я заметил, что ее форт из подушек еще не был на месте. —  Справедливое предупреждение — я сплю в нижнем белье, так что если это проблема…

— Это не проблема, — быстро ответила она, краснея повсюду. — Фактически…

Я резко обернулся, вглядываясь в ее лицо.

— Да?

Горишь желанием, придурок?

— Мне было интересно…— она провела пальцем по бедру. — Если бы ты мог научить меня, как целоваться с парнем. Извини, что напугала тебя раньше. Я совершенно не в себе, когда дело доходит до противоположного пола. Я знаю, что у нас не так много времени здесь, но я думаю, что ты прав. Было бы неплохо извлечь максимальную пользу из ситуации, поскольку мы оба знаем, что у нас нет будущего вместе, и все это прекратится, как только мы вернемся домой.

Я задрал трусы вверх по ногам под полотенцем. Это был амбициозный шаг, но я видел, как женщины делали что-то подобное со своими лифчиками и рубашками.

— Никто дома не сможет узнать, — отрезал я, чувствуя себя мудаком и, без сомнения, звуча так же.

В свою защиту скажу, что с семнадцати лет я был настолько отвергнут ею, что не хотел терять ни на йоту очарования своей жизни ради удовольствия иметь ее как интрижку.

— Я знаю, — Теннесси выпрямилась в постели. — Поверь мне, мои родители и сестра убьют меня сто раз, если узнают, что я коснулась волоска на твоей золотой головке. Кроме того, я очень повреждена. Я никак не могла справиться с отношениями. Мне тоже есть что терять.

— А еще есть Роб, — добавил я, бросая полотенце и приближаясь к кровати, мое барахло было надежно прикрыто трусами.

Я ни за что не позволил бы Робу думать, будто я десятилетиями тоскую по его бывшей девушке. Что маленькая, ужасная часть меня была рада, что он так трахнулся, потому что это означало, что она никогда не примет его обратно.

А теперь он вернулся, и что, черт возьми, это значит для всего этого?

— Ага. Какой-то твой друг, — Теннесси издала гортанный, сексуальный смех. — Не волнуйся, я никогда не скажу твоему приятелю, что ты пробовал мои товары.

Она думала, что я делаю это из лояльности к нему. Что ж, настоящая причина — мое хрупкое эго — не собиралась приносить мне какие-либо личностные очки, поэтому я решил держать это при себе.

— Верно, — сказал я, скользя под одеяло.

Новый прилив желания пробежал по моим венам, когда мое тело нашло ее тело под одеялом. Она выглядела так молодо без всей косметики и лака для волос, что я почти мог представить нас подростками.

Мой член, у которого не было абсолютно никакого дела, чтобы подняться снова даже через десять минут после того, как я мастурбировал, уже тыкал в ее живот между нами, лениво покачиваясь из стороны в сторону, пытаясь привлечь ее внимание, как нетерпеливый щенок.

— Святые мошенники. Эта штука огромная.

Она коснулась моей макушки кончиком пальца через мои трусы, прежде чем отдернуть руку, как будто она собиралась сомкнуть на ней свои челюсти.

— Серьезно, ты можешь посадить его на поводок и взять на прогулку в центр города.

— Не смей еще раз шутить о Вайнере, — предупредил я, играя с краем ее рубашки безо всякой причины, кроме очевидной — сегодня у меня были привилегии ласкать.

— У этой штуки есть собственный разум. — Она задумчиво подняла бровь, глядя вниз между нами. — Могу я снова коснуться его?

Ты можешь взять его домой, посадить в аквариум и назвать Салли, если это сделает тебя счастливой.

— Абсолютно. Ты также можешь погладить его. Сжимать. Лизать. Сосать. Ласкать. Он не кусается, но иногда плюется. Я предупрежу тебя прежде, чем это произойдет.

Она взволнованно посмотрела на меня, ее глаза блестели