В любом случае выход за пределы Рунета для «Яндекса» — это стратегическая необходимость, которая стала еще более очевидной после превращения в публичную компанию с преобладанием в акционерном капитале иностранных инвесторов и акционеров.

Впрочем, для Воложа с его свободолюбием на первом месте всегда была внутренняя мотивация. И международная экспансия «Яндекса» — это еще одно подтверждение выведенной в начале книги формулы бизнес-успеха: энергия замысла должна соответствовать энергии воплощения.

И Волож это отчетливо фиксирует в беседе с «Ъ»: «В мире есть всего несколько стран с собственными поисковиками, на этих рынках есть конкуренция. И это хорошо, мы — за возможность выбора. Весь остальной же мир напоминает страну из романа “1984”: есть один канал, который все смотрят, выбора у людей нет. Для России это может показаться странным, так как мы всегда были избалованы конкуренцией: с 1990-х гг. у нас были “Апорт”, “Рамблер” и другие. Мы всегда могли выбирать поисковики. Поэтому нам трудно представить, что в той же Турции или Франции есть только один поисковик и людям даже не с чем сравнить результаты поиска. Конечно, они могут теоретически зайти на какой-нибудь Bing. Но Bing не делает ничего специально для Турции, поэтому для турецких пользователей это все равно что поиск для Марса… Мы пришли в Турцию, так как в течение десяти лет ее жители пользовались одним поисковиком, а мы теперь предлагаем им альтернативу. Никто не знает, как аудитория отреагирует на такой выбор. Мы устояли в России, потому что фокусируемся на нашем рынке, предлагаем пользователям сервисы, максимально настроенные под их нужды. Для Турции мы тоже сделали максимально качественный продукт и приносим сюда несколько уникальных для рынка дополнительных сервисов. Мы запускаемся “мягко”. Хотим почувствовать спрос на наши продукты. Будет спрос, будет и реклама. Бессмысленно нагонять рекламой аудиторию на продукт, которым не будут пользоваться. Мы запустили продукт и донесем новость о нем до максимального количества людей. Затем, когда мы увидим реакцию пользователей, мы сможем сказать, есть для нас этот рынок или нет. Если аудитория будет возвращаться на ресурс, появятся первые любители “Яндекса” в Турции, то тогда будет иметь смысл рекламировать его на широкую аудиторию… Контекстную рекламу имеет смысл продавать, когда у вас уже есть 10–20 % рынка. Никто не будет покупать рекламу на поисковике с долей 2 %. А 2 % для нас сейчас это бесконечно много. Когда мы дойдем до первых 2 % в Турции, мы будем пить шампанское — это будет означать, что аудитория приняла продукт… Турция для нас — первый эксперимент. Возможно, понадобится сделать еще одну-две страны, чтобы понять, работает наша модель развития или нет. Сказать сейчас, что мы начинаем экспансию, будет означать, что у нас есть готовая технология по выходу на другие рынки. У нас ее пока нет, мы ее только отрабатываем. По сути, это первая страна, куда мы вышли, если не считать стран СНГ. “Яндекс” 14 лет был российским сервисом: мы хорошо понимаем русский язык и местные шутки. Но с выходом на рынок Турции нам пришлось перестроить свои мозги так, чтобы работать с другим рынком, с другим языком: нанять там людей, научиться с ними разговаривать. Сделать из локальной компании международную — это равносильно ее удвоению. Не по количеству ресурсов, а по затраченным ментальным усилиям. А если говорить о деньгах, то получится не так много. Не так много человеко-часов, относительно мало серверов. Построить сейчас экономическую модель и сказать, сколько стоит одна страна, невозможно. Турция сейчас — это не рядовая страна для нас, это переход “Яндекса” с одного языка на мультиязычность. В дальнейшем новые языки будет добавлять легче, так как платформа будет уже к этому готова».

Для «Яндекса» все только начинается.

Потому что, по словам Воложа, «существуют десятки рынков по всему миру, очень похожих на рынок Турции», а, если быть точнее, «Европа, Латинская Америка, страны Азии имеют лишь по одному игроку поискового рынка. Именно они и заслуживают хорошего конкурента Google».

5 декабря 2011 г., выступая на московской конференции TechCrunch, Аркадий Волож подтвердил возможность экспансии на интернет-рынки тех стран, где у Google нет серьезных конкурентов со стороны национальных или международных поисковиков. «Эти рынки мы расцениваем как естественные ниши для нас, — заявил Волож. — Появление на них второго поисковика приведет к какому-то перераспределению рынка». В США, например, конкуренция так высока, что там иностранному поисковику делать нечего. Планы Воложа основаны на реальных результатах: помимо русскоязычного «Яндекс» уже справился с поиском на украинском, белорусском, казахском, татарском, английском, немецком, французском, чешском и, наконец, турецком языках. По некоторым данным, в «Яндексе» на тот момент изучали перспективы локализации поиска в странах Восточной Европы — Польши, Болгарии и Румынии.

Действия «Яндекса» в ответ на вызов Google окажут позитивное влияние на развитие всей компании. Но это станет очевидным только со временем. Потому что в 2007–2008 гг. Google неотвратимо увеличивал свое присутствие в Рунете, а «Яндекс» терял. И надо быть не только провидцем, харизматиком и т. д. и т. п., но и обладать непреклонной волей и верой в свои решения, чтобы не поддаться в такой ситуации панике, последовательно реализуя — элемент за элементом — антикризисный сценарий. Что Волож и продемонстрировал в драматические для «Яндекса» 2007–2009 гг.

Возможно, Волож не раз клял себя за рокировку 2004 г., когда он отдал свое родное детище «Яндекс» в голландскую компанию Yandex N.V., то есть под европейскую юрисдикцию. Вместе с защищенностью от экспроприации со стороны российского правительства пришли угрозы, к которым Аркадий Волож профессионально и психологически оказался не готов. Акционеры, толкая Воложа к выходу компании на IPO, оказывается, видели в «Яндексе» прежде всего источник наживы. Да и давление со стороны Кремля не уменьшилось.

В 2006 г. неожиданно рвануло со стороны акционеров — тех самых, что дали денег в 2000 г., инвестировав в один из самых успешных русских ИТ-проектов. Возможно, еще в 2005 г. Леонид Богуславский, председатель совета директоров и совладелец фонда ru-Net Holdings, осознал, что «Яндекс» стал главным и самым прибыльным его активом. Поэтому в 2006 г. у ru-Net Holdings остались только активы акционеров «Яндекса» (Леонид Богуславский, Baring Vostok Capital Partners, UFG), а остальные активы («Озон», TopS, VDI) были переданы в новый фонд Internet Search Investments (ISI).

Сам же Богуславский создал еще один фонд, назвав его с согласия партнеров ru-Net, — так что на рынке оказалось два фонда со схожими наименованиями. Собственный фонд Богуславский собирался использовать для инвестиций в интернет-технологии и сервисы. Но достаточных средств для серьезных инвестиций в мессенджеры, социальные сети и игры (такие цели поставил себе Богуславский) у нового фонда не было, и его основатель отправился искать деньги.

Похоже, именно Богуславский сыграл роль наводчика, сумев склонить к скупке «Яндекса» американского инвестора Чарльза Колемана, основного владельца хедж-фонда[5] Tiger Global Management, одного из самых успешных американских хедж-фондов середины 2000-х гг. Доли в Tiger Global на тот момент также принадлежали Скотту Шлейферу, Ферозу Девану и Ли Фикселу.