– Значит, слушай меня, – жестко произнёс Бизя. – Мы бросим автобус на какой-нибудь автостоянке, вернёмся в Сибирск и напишем заявление в ФСБ и милицию. Пусть они разбираются с этими бельгийцами и товаром, который они таскают через границу.

– Нет! – опять подскочил Троцкий. – Только не это!! Я же продавал капсулы! Меня посадят в тюрьму! Или пришлёпнут борисовцы… А ведь я даже не знаю, что в этих капсулах было!

– Сделаем так, как я сказал. Бандитам ты вернёшь деньги, ведь ты их почти не потратил. А с бельгийцами пусть разбираются надлежащие органы. Это не наша забота. Мой дед поможет нам морально и материально. Он умеет разруливать такие дела, знает, кому и сколько сунуть, чтобы не очень придирались с законом. Согласен?

– Согласен, – еле слышно прошептал Троцкий. – Я тебе доверяю, Глеб! Если ты говоришь, что со мной ничего не случиться, значит, так оно и будет. Если бы ты знал, как я тебе доверяю! Ты – единственный порядочный человек, которого я знаю и ты – единственный, кого я подпустил так близко к себе! Слушай, а я точно не ум-мру?

– Приехали, – вздохнул Глеб. – Можно мы с Элкой кофе попьём?

– Можно. Идите, пейте свой кофе. Господи, как же я вас люблю… как люблю, родные мои… – всхлипнув, Троцкий заснул на полуслове, словно ребёнок.

В крохотной кухне, где было тесно даже двоим, нашлось всё, чтобы сварить кофе.

Бизя не подпустил меня к священнодействию – сам смолол зёрна и поставил джезву на газовую плиту.

– Шикарное местечко, – похвалила я кемпинг. – Если бы не чрезвычайные обстоятельства, здесь можно было бы отлично отдохнуть!

– Да уж… – Бизя отодвинул ситцевую шторку и выглянул в окно. – А наши все спят! Ни одно окно не светится, даже у Никитина. Наверное, Дэн уже отправил мои «трупные» снимки заказчику… – Он вдруг замолчал и прислушался. – Ты ничего не слышишь?

– Нет. Слушай, а что делать с Гансом? Ведь по всему выходит, что он наглотался какой-то дряни на бешеные миллионы и в ус не дует.

– Понятия не имею, что с ним делать… Может, сдать в наркоконтроль для опытов?! – Он невесело рассмеялся. – Ты правда ничего не слышишь?

– Не слышу! Я серьёзно. Вдруг парень загнётся?

– Если через сутки с ним ничего не случилось, значит, ничего страшного. В любом случае, я не собираюсь отдавать ублюдкам-бандитам то, за чем они охотятся. Мне плевать на них! И взрывами они меня не запугают! Может быть, даже к лучшему, что Гаспарян такой обжора. Лучшего путешествия, чем через его желудочно-кишечный тракт, эти капсулы не заслуживают… Да что это трещит, в конце-то концов? – Бизя забегал по кухне, прислушиваясь в каждом углу.

– Наверное, всё-таки надо сдать Гаспаряна в больницу, – пробормотала я и тоже прислушалась. Где-то что-то жужжало, тихо, но отчётливо, словно муха, бьющаяся о стекло.

– Да это телефон! – догадалась я и указала на пиджак Троцкого, висевший на спинке стула. – Мобильник Ильича звонит!

Глеб, не раздумывая, залез во внутренний карман, достал телефон и уставился на дисплей.

– Номер не определяется, – задумчиво сказал он, и тут же весело добавил: – Звонят, скорее всего, ребята, которых интересуют бельгийские капсулы. Если бы ты не окликнула Троцкого у ресторана, он взлетел бы на воздух вместе со своей «Тойотой». Парням не понравилось, что Ильич пришёл на встречу со мной, они поняли, что он выложил мне всё как на духу про свою миссию с подменой капсул! Вот интересно только, когда они успели нашпиговать машину взрывчаткой?!

– Я думаю, машину Ильича заминировали ещё в Сибирске. Троцкого в любом случае планировали убрать, как только он подменит капсулы. Борисовцы ни-ког-да не оставляют ненужных свидетелей. А Троцкий знал слишком много. Более того, он слабый человек, если на него чуть-чуть надавить, он расскажет всё, что знает и не знает, лишь бы спасти свою шкуру! Поняв, что он встречается в ресторане с тобой, Марсель и его команда принимают решение взорвать Троцкого раньше времени…

Телефон продолжал жужжать у Бизи в руке.

– Логично, – кивнул он, соглашаясь со мной. – Ильича убрать не получилось, вот они ему и звонят! Наверняка с угрозами, новыми условиями и поручениями. С большим удовольствием с ними поговорю! Але! – крикнул он уже в трубку. – Слушаю вас превнимательно, господа! Готов перетереть вопросы вашей безопасности в связи с новыми обстоятельствами нашей поездки! Предлагаю общаться цивилизованно, а не посредством перестрелок. Что-о-о-о?!! – У него вдруг вытянулось и побледнело лицо. – Что? Говорите громче, вас плохо слышно! Нет, я не Владимир Ильич, я его заместитель! Да, тот, который гонит автобус! – Он замолчал и по тому, как ещё больше вытягивалось и бледнело его лицо, я поняла, что происходит что-то из ряда вон выходящее.

– Хорошо, – наконец пробормотал Бизя. – Мы всё сделаем, не волнуйтесь. Нет, не обманем. Да, я всё понимаю. Но вы должны сказать, что в капсулах!! – заорал он. – Чем мы рискуем?! Что везём?! Что?! Я ничего не понял, говорите по-русски!

Кофе давно сбежал, залив голубые языки пламени.

Я выключила конфорку.

Бизя нажал отбой и отшвырнул мобильник на стол, словно это была змея.

– Попили кофейку, – растерянно произнёс он.

– Ну что?! – не выдержала я. – Что сказал тебе этот Марсель?!

– Попили кофейку! – заорал он и начал кулаками молотить воздух. – Это был не Марсель! Это был, кто бы ты думала?! Жак Брель! Бравый бельгийский парень!!

– Бельгиец?! – ахнула я.

– Точно. По-русски говорит еле-еле, но из того, что я понял… – Дыхание у него сбилось, он оставил свои боксёрские упражнения и обессилено свалился на стул, который обиженно крякнул под его стокилограммовым весом. – Из того, что я понял, выходит, что некие злые люди в Бельгии захватили в заложники его семью – мать, бабушку, жену, старшего сына десяти лет и грудного ребёнка!! Они обещают убивать в день по заложнику, если через десять часов автобус не будет передан посредникам на монгольской границе!

– Твою мать, – только и смогла сказать я. – Разве можно разводить такое большое семейство, если занимаешься контрабандой в особо крупных размерах! Что было в капсулах?

Бизя уставился на меня, часто моргая. Верхняя губа у него странно подрагивала. Кажется, он, как и Троцкий, заработал себе нечто тикообразнае, требующее консультации у невролога.

– Элка, – прошептал он, – Жак что-то сказал по-французски, но я ни хрена не понял!!

– Ну хоть приблизительно! – взмолилась я. – Ты же знаешь немецкий, немного понимаешь английский, а корни во многих европейских словах похожи! Ну?!

– Бельгийский французский – это чёрт знает что!! – заорал Бизя и начал носиться по кухне, словно бешеный волк по клетке. – Это не язык, а тарабарщина какая-то! Да этих бельгийцев даже французы не понимают! И я ни хрена не понял! Ни слова! Чёрт, как хочется кофе! – Он схватил джезву, подцепил со дна пальцами кофейную гущу, сунул в рот и начал жевать, прикрыв глаза. – Это что же получается? – с набитым ртом спросил он меня. – Что теперь мы любой ценой должны доставить автобус к границе, и при этом не смеем обратиться в милицию?! Иначе из-за нас погибнет пять человек, среди которых грудной младенец?!