Дубравин поддерживает этих «детей лейтенанта Шмидта» и выпивает за руководство, так быстро окрещенное партнерами.

Гремит музыка. Начинаются танцы. Ох, уж эти танцы-протуберанцы. Под мелодию Тухманова про «Бедного студента» высыпали все на середину зала. И давай скакать, кочевряжиться.

«Ну вот, наконец-то удастся мне с ней объясниться!» – думает Дубравин. И тоже выходит на танцпол.

Пляшет он, как все. Разве что большая спортивная подготовка делает его неутомимым партнером. Он притопывает, прихлопывает. Гоголем ходит взад-вперед. Скачет. И гнется, гнется к Диане Уржумовой.

Десятки тысяч лет танцуют люди. И все народы по-разному. Но древний смысл этих танцев остается все тем же. Мужик показывает свою мощь, удаль, ловкость, успешность. А девки выкладывают в танце свои товары: красоту, здоровье, молодость.

И танцуют они так, чтобы подчеркнуть, подманить, заставить обратить внимание на свой товар.

Дианка же, опытная, все свои передвижения по залу сегодня строит так, чтобы все видели – она сама по себе.

Вскоре за столом остаются только группки любителей выпить и поговорить в стиле: а ты меня уважаешь?

Наконец, бешеный ритм танцев сменяется медляком. Народ разбивается на парочки. И начинает топтаться и тереться. Но Дубравин, жаждущий объяснения, оказывается не у дел. Он пролетает. Ибо Диана неожиданно для него оказывается в паре с чернобородым хлопцем. Лохматые брови делают его похожим на большого мопса.

«Ничего, следующий танец будет за мной», – решает Александр. А пока присаживается за стол к «сурьезному» мужику из Самары. Они только успевают перекинуться парой фраз, как музыка замолкает. Дубравин рвет к танцующим. Но не тут-то было. Он только и видит, как Диана с «мопсом» двигаются из зала прямо на выход.

Дубравин кидается вслед. И оказывается на улице. Вокруг никого. Парочка растворилась в темноте. Он бежит по аллеям парка. Туда-сюда. Никого. Точнее, народу полно. Чинный санаторий гудит, как студенческая общага. В зале еще играет музыка. Где-то трещат парковые кусты. Парочки обжимаются на лавочках.

В отчаянии он кидается искать ее в длинных коридорах и холлах. По ходу дела наталкивается на помощника командующего флотом. Пьяный вдрабадан мореман несется по коридору. Его фирменный галстук сбился набок. Красную рожу перекосило. Он бормочет:

– Пилюся! Где ты? Выходи! Найду – разорву!

Глянул на него Дубравин. Постоял, подумал о чем-то. Зашел в туалет рядом со столовой. Посмотрел на себя в зеркало: глаза красные от водки. Волосы торчат дыбом. Открыл кран. Плеснул в лицо холодной водой… Понесло от зеркала к задней стене. Еле-еле устоял на ногах:

– Да-да-а! Хорош!

Вышел в залу. На танцпол. И глазам своим не верит. Диана в обнимку танцует с Андреем Паратовым. Что-то темное и страшное всколыхнулось в его душе. Потеряв контроль окончательно, он рвет к ним. Решительно отодвигает протестующего Андрюху в сторону. И твердо берет Уржумову за талию. Она верещит:

– Ты что себе позволяешь?! Пьяный! Иди проспись!

Это последняя капля. Гнев входит в горло и душит его. Он хватает ее за плечи. И трясет, как тряпичную куклу. При этом орет так, что его рев слышен даже сквозь гул музыки.

К нему подскакивают со всех сторон друзья-товарищи:

– Саня! Ты что? Отлепись! Успокойся!

Оттаскивают его от Уржумовой в сторону. В уголок. Тут к ним подходит Наташка, которая давно уже наблюдает за всей этой маятой, чуя женским чутьем подоплеку этой истории.

– Саша! Саша! – Она никогда не называла его так до этого. Только по имени-отчеству. – Успокойся! Все хорошо!

Подхватывает его, пьяненького, так, как умеют только русские бабы. И ведет укладывать.

А он все еще вспыхивает по ходу, дергается. Порывается бежать разбираться.

Дотаскивает до номера. Опускает на кровать.

– Я ей еще покажу! Как со мной в эти игры играть! Как меня разводить! Только два дня мы с ней! А теперь – издеваться… Что я, не человек?! Железный я, что ли?!

Все плывет перед ним, как в тумане. Видно, алкоголь окончательно переварил все защитные барьеры. И ударил в мозг.

– Человек, человек! – Наташка приседает к нему на кровать. – Ну что ты истеришь? Успокойся, спи! Хочешь, я рядом с тобой прилягу?

– Хочу! – пьяно соглашается он.

Она тепло ложится рядом, под бок.

Он начинает засыпать. Но вдруг опять вскидывается.

– Не-е-ет! Я пойду! Я им покажу, я этому хаму харю разворочу! – И пытается вскочить.

– Да что ж ты такой неугомонный! Счас я тебя уложу! – Наталья решительно заваливает его на кровать. Резким движением расстегивает брюки… Он чувствует, как ее язык нежно проходится по головке, а упавшие со лба белые волосы щекочут ему живот. Минута – и Дубравин, застонав от наслаждения, плывет куда-то, засыпая.

– Ну вот. Теперь уснул. Глупенький! – говорит Наташка, деловито оглядываясь в номере. – Пойду-ка я к ростовским! Веселые ребята! – И она выходит, потихоньку прикрыв за собою дверь.

* * *

Утром громкий стук. Дубравин отрывает свою разнесчастную голову от подушки и, изрыгая на ходу проклятия, плетется к выходу. На пороге стоит растерянный и возбужденный его помощник Юрка Бесконвойный. Бывший военный – капитан, приведенный в региональный отдел одним из обозревателей, он отличается четкой и по-военному бескомпромиссной исполнительностью. Сказано сделать – сделает! Будет, если надо, звонить по городам и весям «с утра и до забора», но своего добьется. Таких, как он, сейчас много везде. Армия сокращается, усыхает. И люди пытаются устроиться на гражданке, как могут. Но им трудно перестроить психологию, трудно понять, на каких принципах устроен новый мир. Ведь они как дети. Их в семнадцать лет приняли в училище. И всю их жизнь расписали по пунктикам. А тут каждый за себя. Решения надо принимать. Ориентироваться в обстановке.

Но парень он надежный, верный. Одна беда. По-армейски косноязычен. Это заметно и сейчас.

– Случилось страшное! – торопливо начинает докладывать Бесконвойный. – Эти Спиртнова заперли, а он повздорил со всеми. И того… Они его спать положили. И дверь закрыли. Так он башкою…

– Кого башкою? – У Дубравина сердце падает. Видать, не только он вчера куралесил. Другие тоже отличились на празднике жизни. Когда он понимает, что случилось, то в груди у него поселяется такая тоска, какая охватывала его только, когда он читал романы Платонова «Чевенгур» и «Котлован».

Кроме региональных партнеров на семинар пригласили и всех собственных корреспондентов с мест. Чтобы они познакомились между собой. И, если можно, снюхались. По старинному обычаю, суровый челябинский мужик Серега Спиртнов крепко принял на грудь. И затеял большой разбор полетов. Его попытались угомонить другие, присутствовавшие на благородном собрании ребята. Они взялись отвести его в номер и уложить спать. Но Серега жаждал продолжения банкета. Так что, где-то в середине длинного коридора у них завязалась борцовская схватка. И как наутро пояснил рыжий Степан Гоманюк, они его еле одолели.