делать. Но что? Доказать что-либо невозможно. Охрана и главврач или в сговоре, или действительно не видят ничего необычного. Перейти к решительным действиям заставила смерть четырнадцатилетней девочки, поступившей в больницу с пусть и сложным, но всё-таки не опасным для жизни переломом ноги.

С оружием Светлана умела обращаться с детства. Жили они вдвоём с отцом. Отец был военный и почему-то хотел, чтобы его дочь умела стрелять. Впервые он вывез её на стрельбы, когда ей было семь лет. Она лежала на позиции для стрельбы, и ей так хотелось поскорее нажать на спуск, но отец требовал, чтобы сперва она выполнила все необходимые приготовления, затем отчиталась: “К стрельбе готова” — и только после команды можно было сделать три одиночных выстрела…

Света бегала с отцом на лыжах, стреляла из учебных и боевых винтовок, автоматов, карабинов, пистолетов. Во всех школах, где она училась (а таких было четыре), ходила в тир, участвовала в соревнованиях. В общем, подготовка прекрасная.

Идея подняться на крышу и просто посмотреть с неё на переход возникла, когда Светлана провожала взглядом уходящего из больницы убийцу. Здание так удобно стоит. Из него в больницу можно пройти по другому переходу, чем тот… где будет лежать труп.

Сначала она просто поднималась на крышу и смотрела, как он переходит дорогу. Парапет крыши закроет обзор, если лечь… Разве что стоя или сидя… На ум пришёл раскладной стульчик.

Однажды, глядя с крыши на возвращающегося незнакомца, она подумала: “Но это будет убийство, а если он всё-таки ни при чём?” Спускаясь, загадала: “Если он ни при чём, сегодня никто не умрёт. Тех, кто в критическом состоянии, сейчас у нас нет”. Вернувшись в больницу, она надела халат, обошла палаты и… опять нажала кнопку вызова.

После смены зашла в супермаркет и купила раскладной стульчик, подходящий по высоте.

Эти смерти, смерти, смерти… Светлана хотела положить им конец. Остановить это. Полный список всех посещений и умерших хранится у неё. Этот список она собиралась отдать следователю при её аресте.

Когда поднялась с винтовкой на крышу в первый раз, она просидела там час напрасно. Он не пришёл в больницу в тот день.

Может быть, это знак? Не нужно этого делать?

Если бы он больше не пришёл, то как бы это было хорошо! Однако он пришёл через два дня, и ещё один мужчина умер.

Знак или не знак, а остановить это нужно!

Утром через три дня она поднялась на крышу и увидела его идущим в больницу. Начала раскладывать стул, собирать винтовку. Спешить нельзя. Выстрел должен быть один и точный. Пока она копошилась, он прошёл. Но когда он возвращался, она была готова…

Сердце начало колотиться только тогда, когда она переходила дорогу по другому переходу. “Убила!”

Светлана вернулась в больницу, дрожащими руками надела халат и пошла по палатам. Нашла умершую девушку, и руки дрожать перестали. “Правильно. Я всё сделала правильно”, — сказала она себе.

Она взяла отпуск и уехала на неделю по первой попавшейся путёвке, которую могла оплатить. А когда вернулась, то, к её крайнему удивлению, ничего не изменилось! Всё так же перед почти каждой смертью приходил незнакомец и люди умирали. Только это был другой незнакомец. Она смотрела на него в окно: он ходил той же самой дорогой, что и предыдущий.

Светлана стала записывать жертвы и часы посещения больницы этим человеком. Всё совпадало практически до минут. Охрана точно так же здоровалась с ним и пропускала, будто давно работающего сотрудника.

…

Она ожидала его, заняв позицию. Но дорогу перешёл другой человек, а его не было. Когда другой возвращался, ей показалось, что есть в нём что-то, странно похожее на убийцу. Быстро вернувшись в больницу, Светлана нашла очередного умершего.

Визитёр поменялся, а ситуация не изменилась. Тетрадка, в которой она записывала смерти и визиты, закончилась, пришлось завести новую.

Она вышла на крышу и загадала: “Если сегодня никто не умрёт, я его не убью”. Чуда не случилось. Тогда она сделала ещё один выстрел.

Загадывание решила сделать правилом. Но чуда всё не происходило.

Замок на двери показался ей зна́ком. Нужно остановиться! Однако визиты и смерти продолжались. Она полезла в интернет в поисках инструмента, которым можно взломать замок, а наткнувшись на его фото, поняла, что это не замок.

Юстас — Алексу

— Почему патроны давали осечку?

— Я убрал из них порох и деактивировал капсюль, чтобы он не мог издать громкий звук.

— Но патроны всё время были при мне. Когда ты это сделал?

— Когда ты зашла на крышу. Давай теперь я тебе всё расскажу, а потом ты поймёшь, что стало с патронами.

Я пересказал ей историю, которую уже рассказывал шефу, Юстасу, Саше, маме Саши. Конечно же, пришлось что-то показывать из “фокусов”.

О том, что здесь замешана какая-то мистика, Светлана догадывалась и ранее. Поэтому она высматривала всюду знаки и знамения.

— Я даже думала: в церковь, что ли, сходить? Я неверующая, но чувствовалось здесь что-то сверхъестественное. Покажи ещё раз Драко…

Кстати, о Драко. В последнее время он научился поворачиваться спиной. Это смешно: рисунок — и развернулся. В самом начале он выглядел как картинка, которая просто перемещается по телу. Но при его создании я заложил программу “показывать эмоции”. Сперва это были небольшие изменения в картинке, я их поощрял, отправляя эмоцию радости в ответ на любое изменение картинки. Драко стал стараться — у него стали получаться смешные рожицы. А недавно он научился поворачиваться спиной. Например, делая вид, что обижен.

Обижается он тогда, когда на какое-то задание я посылаю не его. Приходится объяснять ему всю важность нахождения около меня, что если что-то со мной случится, то “кто же, если не он?”. Тогда он рисует картинку дракончика, переполненного гордостью.

— Так ты говоришь, что можешь и меня сделать магом?

— Вероятнее всего, да, но есть одно обстоятельство.

— Какое?

— Дело в том, что я не встречал ещё ни одного мага-женщины. То есть встречал, но все они были… ведьмами. То есть магами,