— А может быть это искушение политической властью и могуществом? — предложил сидящий рядом с ранее говорившим парнем брат.

— Нет, не совсем так, — покачал головой Володя. — Ну, я, конечно, не служитель, чтобы точно говорить, но я считаю так: когда Иисуса искушал сатана, он говорил Ему так, словно всё это было его. Но на самом-то деле этот мир уже принадлежит Христу. Но сатана говорил про немного другую славу. Чтобы вам было легче понять меня, я приведу в пример ещё одно место Писания. Это Лука 4 глава 5, 6 и 7 стихи. Это место говорит о том же, но немного подробнее. «И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое».

— По мне смысл тот же самый, — пожал плечами молодой человек, который говорил первый.

— Нет, Лёша, ключевые слова, что в этом месте написано это «ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее». Здесь речь идёт о том, что сатана, не прилагая огромных усилий забрал себе большую часть человечества во вселенной, просто предложив им какие-то наслаждения. Все служат и поклоняются ему беспрекословно и делают это всю жизнь. Что его, понятное дело, радует. Иисус же даёт право выбора. Кто хочет, тот следует за ним, но этот путь тяжёлый. Сатана не даёт права выбора, ведь практически всё, что в этом мире, принадлежит уже ему. А, если кто-то желает пойти по другому пути, то он посылает множество искушений, чтобы вернуть человека на свой путь, чтобы человек попал в вечные мучения. Сатана надеялся, очевидно, что эта картина смутит человеческий дух Иисуса страхом и сомнением в возможности осуществить Его великое дело спасения человечества. И действительно: что может быть страшнее картины мира, предавшегося добровольно во власть диавола? Диавол как бы так говорил Господу: «Ты видишь мою власть над людьми; не мешай же мне господствовать над ними и впредь…».

— Вот оно как… — удивился Лёша. — Теперь понятно. А мы так не думали, да, Кирилл? — посмотрел на друга парень. — Спасибо, Володя. Теперь понимаю это место.

— Да, я лишь был рад объяснить, — улыбнулся руководитель молодёжи. — Хочу ещё добавить, что сатана предлагал легчайший способ к достижению всемирного владычества, какое принадлежало Мессии, но не в таком виде, какой был сообразен с целями божественными и с достоинством Иисуса Христа. Он обещал Ему все царства земные с тем, чтобы они и оставались земными. Он требовал, чтобы Мессия, преклонившись перед миродержителем, признал, таким образом, его власть и силу в мире, не изгоняя его, но пользуясь своим правом по его видам. Он хотел, чтобы царство Мессии было не царством Божиим, а подобным всякому царству человеческому, над которым тогда господствовал еще не изгнанный князь тьмы. Царство Мессии в этом смысле, какой давала ему большая часть современных Иудеев, действительно было бы таким царством, какое предлагал устроить искуситель, — без борьбы с грехом, без страданий; и оно могло бы устроиться без всякого медления. Стоило уступить мечтам народа, распаленным страстями, и такое царство готово было открыться. Народ, правительство Иудейское — охотно подало бы руку такому Мессии. Но не такое царство пришел основать Господь на земле, а истинно царство Божие, царство чистое, духовное. Где все должны служить Богу, где грех и виновник греха не должны иметь места, следовательно, и не такими средствами. А единственно силой Божией и полной преданностью воле Отца небесного, хотя бы она должна была простираться даже до страданий и самой смерти, не увлекаясь мечтой мгновенного преобразования всего, но терпеливо ожидая, когда оно, наконец, обоймет собой весь мир, все народы. Итак, отвергши предложение искусителя, Господь указал на свою цель и на свой закон: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи».

Володя говорил дальше, а Стас внимательно слушал его. Их разговор и то, как они рассуждали, очень заинтересовало парня. Молодой человек был рад послушать это обсуждение. К тому же Станиславу нравилось, как Володя рассуждает, и он так интересно говорил, что его хотелось слушать и слушать. Он постоянно пытался приводить какие-то примеры из жизни, и чувствовалось, что у парня есть уже какой-то свой личный жизненный опыт.

Заслушавшись, Стас просидел так за столом ещё около пятнадцати минут. Он успел ещё раз сделать себе чай и выпить ещё одну кружку. Очнулся он только тогда, когда Володя с ребятами начали говорить на какие-то другие личные темы, которые парню уже не были интересны. Пока что личная жизнь ребят его не интересовала, потому что он их совсем не знал и пока даже не мог узнать, ведь они не давали ему это сделать. Когда молодому человеку вновь стало скучно, он понял, что пора собираться и уходить.

Выйдя из кухни, парень сразу увидел Наташу и Илью, которые стояли в коридоре и что-то активно обсуждали. Станислав остановился, вспомнив разговор с родителями, который был буквально сегодня. Они снова говорили ему про хор и уговаривали сегодня к кому-нибудь подойти и сообщить о своём желании петь в хоре. И вот сейчас у Стаса был шанс подойти к ребятам и поговорить с ними. Молодой человек сделал к ним шаг, но тут же замер. Он не мог этого сделать! Станислав хотел быть в хоре, но почему-то не мог подойти к ребятам и заговорить с ними об этом. Парень даже сам не понимал почему. Просто не мог и всё! Может быть, боялся, что ему откажут, а может быть, боялся, что его опять проигнорируют и не заметят, но…. В любом случае он просто не мог подойти.

Стас вздохнул, покачал головой и двинулся к вешалкам, желая надеть куртку и уже пойти домой. Оделся молодой человек быстро. Он уже подошёл к двери, как тут заметил стоящих неподалеку от двери ещё ребят из хора. Они тоже о чём-то говорили. В голосе Станислава снова промелькнула мысль, что надо подойти к ним, заговорить о хоре, но…. Парень вновь не смог это сделать. Он всё также пытался сделать шаг к ним, но сразу отступал. У него просто не получилось даже заговорить с ними. Он не мог никак это сделать! Стас вновь вздохнул и поспешил покинуть дом.

Уже идя по дороге, парню вновь стало грустно от одиночества. Ему