Можно побаиваться женщин, но лучше все же, когда они побаиваются тебя, тогда они становятся добры, и ими можно вертеть в любую сторону! Хочешь – влево, хочешь – вправо, куда угодно! Можно прийти поздно или вообще не ночевать, – и никто тебе слова не скажет, потому что их двое и между ними идет нормальная конкуренция.

Каждая хочет мне по своему угодить как отцу своего будущего ребенка! Боже, какую я выдумываю ахинею, и как мне не стыдно?! Не стыдно, потому что я их люблю!

Люблю с безумной силой помраченного рассудка, из последних сил своей умудренной зрелости!»

А вот и наш дом, стоящий на берегу Москвы-реки, вот свет в окне нашей квартиры, я магнитной карточкой открываю дверь, следом за мной в сумерках плетется какая-то девчонка, со спущенными на глаза темными волосами.

Мы садимся вместе в лифт и едем. Я опять думаю о своих женах, и главный вопрос, который меня беспокоит: почему они так покорны мне и послушны?! Неужели я так страшен?! Или я чего-то не понимаю в этой жизни?!

Я выхожу из лифта. Девчонка с длинными черными волосами, совсем скрывающими ее лицо, идет за мной. Вот дрянь, привязалась!

– Хочешь денег?! – грубо спрашиваю я, но она мотает головой, лица ее из-за длинных волос не видно.

Видно, какая-то умственно отсталая!

Все-таки, как ни грустно, – думаю я, – а в нашей стране ширится количество дебилов! Ну, и Бог с ней, с этой убогой! Пусть идет куда угодно!

Я нажимаю указательным пальцем на кнопку звонка, и мне открывают дверь нарядно одетые Мнемозина с Верой, громко играет музыка.

Они таинственно молчат и улыбаются, что-то пряча у себя за спиной, и только тут я вспоминаю, что сейчас уже полпервого ночи, и сегодня, как ни странно, мой день рожденья.

– Мы хотели… – улыбнулась Мнемозина, но тут из-за моей спины вышла та девчонка и заорала: «Я его законная жена!»

Я стоял как пораженный громом! Черт, побери! Да, ведь это же моя незнакомка! Только она в черном парике. Вот шпионка!

– Ну, что, – усмехнулась Вера, – еще одну девочку решил обрюхатить?!

– А вы уже знаете, да?! – удивилась моя незнакомка. – Он вам все рассказал?! – закричала она, с гневом глядя на меня, и с огорчением глядя на них.

И тут Мнемозина с Верой взорвались гомерическим хохотом, лично у меня от этого хохота до сих пор по телу мурашки бегают. Берегитесь женщин, от которых нельзя отвязаться! Девчонка, глядя на округлившиеся животы Веры и Мнемозины, совсем уже растерялась, и уже не говорила, а жалобно мычала, как корова, объевшаяся травы.

И сбросив с себя черный парик с длинными волосами, с неожиданной злостью стала вырывать у себя из головы волосы, из тех самых розовых шахматных квадратиков, в которые она была подстрижена.

– Ничего, успокойся, – взяла ее за руку Мнемозина, и увела за собой в гостиную, где был уже накрыт праздничный стол.

Вера протянула мне большую коробку, перевязанную красивым бантиком.

– За столом откроешь, пошли, – сказала она.

– Вера, почему вы с Мнемозиной уже не ревнуете меня?! – шепнул я, взяв у нее коробку из рук.

– Потому что мы поняли, что это совершенно бессмысленно, – вздохнула Вера, лукаво щурясь на меня.

– А мне стыдно, – признался я, – я даже забыл, что у меня сегодня день рождения!

Вера промолчала, она шла впереди меня в гостиную, скромно опустив глаза, как и подобает послушной жене, купившейся на деньги Мнемозины.

В гостиной Мнемозина с Верой усадили меня с моей незнакомкой во главе стола, а сами сели и справа, и слева, как свидетели на свадьбе.

Большой торт в виде красного сердца был украшен зажженными свечами. Их было ровно шестьдесят четыре.

– Тебе столько лет?! – удивилась моя незнакомка.

– Но я же говорил тебе, что я стар для тебя, – вздохнул я, смущенно поглядывая, на не менее удивленных Мнемозину с Верой, которые продолжали улыбаться, словно за этими улыбками можно было спрятать их ревность с удивлением. Женщина действительно может быть прекрасной актрисой, но, часто играя свою роль, она позабывает, что лицо – это зеркало души.

– А сколько бы тебе не было, я все равно твоя законная жена, – она опять обрела дар речи, и схватила меня за руку в тот самый момент, когда я задувал свечи.

– А с чего вы это взяли, что вы его жена?! – усмехнулась Мнемозина.

– Потому что я ношу под сердцем его ребенка, – гордо приподняла головку незнакомка, не выпуская из своей ладони мою руку.

– Ну и что, я тоже ношу под сердцем его ребенка, и она тоже носит, – кивнула головой в сторону Веры Мнемозина, – так что если хочешь, вставай в очередь, и будешь ему третьей, самой младшенькой женой!

– А почему это я должна его делить с вами?! – возмутилась незнакомка, уже не так крепко сжимая мою руку.

– Послушайте, у вас, у всех уже отказывают тормоза, так что, давайте-ка, выпьем за мой день рождения, – я звучным выстрелом пробки открыл шампанское и разлил его по бокалам.

Незнакомка напряженно молчала, на ее переносице выросли задумчивые складки.

С виду она была очень привлекательной девушкой с серо-голубыми глазами и приятными пухлыми губами, и тут я подумал, что она, чем черт не шутит, вполне может быть мне третьей женой.

– Я хочу выпить за моего, то есть за нашего мужа, – поправилась Мнемозина, встав с бокалом в руке, – я хочу сказать ему огромное спасибо за то, что он раскрыл мне тайный мир интимных отношений и дал мне почувствовать себя женщиной! – Мнемозина смахнула рукой набежавшую слезу, а потом наклонилась и поцеловала меня, словно нарочно измазав всего своей губной помадой. Все чокнулись и выпили.

И все-таки в атмосфере нашей гостиной росло напряжение, оно было вызвано неожиданным появлением незнакомки.

– Может, ты все-таки познакомишь нас, – попросила, хитро прищуриваясь на меня, Вера.

– А он и не знает, как меня зовут, – опередила ее незнакомка, со снисходительной улыбкой, поглядывая на всех, и при этом, еще успевая поглощать салат «Оливье».

– Значит, вы хотите сказать, что он вас где-то завалил в кустиках, а потом вы сюда, взяли, и прибежали женихаться? – попыталась засмеяться Мнемозина.

– Приблизительно, так оно и было, – еще шире улыбнулась незнакомка, – только завалила его я, а не он меня!

– И вы же его, наверное, лишили невинности! – засмеялась Вера.

– Ага, – весело и задорно ответила незнакомка, и, схватив со стола поднос с тортом, обрушила его на голову Веры.

Мнемозина тут же разбила тарелку с салатом об голову незнакомки, а я, выпрыгнув из-за стола, выпрыгнул одним рывком из гостиной, и схватив зубами ботинки, выбежал босиком из квартиры.

Была глубокая ночь. Машины лишь изредка проезжали по набережной. Весь освещенный прожекторами Кремль и Храм Христа Спасителя казались мне фантастическими созданиями, чья душа была где-то глубоко спрятана по причине своей великодержавности.