* * *

Лорды и рыцари, выехавшие в Лондон прежде, чем им были доставлены приказы о приостановлении, оставались пока в столице и не спешили отправляться обратно по своим замкам. Они так же, как простые горожане, чувствовали тревогу, но представители высших сословий все-таки лучше разбирались в придворных интригах. Два первых месяца правления несовершеннолетнего Эдуарда V безопасности и порядка королевству не принесли. Напротив, события разворачивались так, что с каждым днем все больше приходили на память недобрые времена детства Генри VI. Саймон Столлуорт, доверенный слуга лорд-канцлера Джона Расселла, в эти смутные дни писал своему другу сэру Уильяму Стонору:

«Милостивый государь, примите мои уверения в искреннем к вам расположении. Есть у меня для вас вести, получив которые, вы порадуетесь вашему отсутствию [в Лондоне]. У нас тут большие волнения, и люди не доверяют друг другу. Не далее как в прошлую пятницу, вскоре после полудня был обезглавлен лорд-камергер… Лорд Лайл[122] перешел на сторону милорда протектора и служит ему. Ходят слухи, что на этой неделе в Лондон прибудут 20 тысяч солдат милорда протектора и милорда Бакингемского — с какими намерениями, я не знаю, но вроде бы, чтобы сохранить мир».

Чтобы не обострять раньше времени обстановку в столице, Ричард послал приказ графу Нортумберлендскому не торопиться на юг с войсками. Кроме того, он возложил на графа, как на хранителя Восточной и Центральной шотландских марок, обязанность провести суд над Риверсом и прочими, схваченными в Стоуни-Стратфорде, и взять на себя председательство на этом суде. После этого Ричард сосредоточился на главном ударе.

В воскресенье 22 июня лорд-протектор в сопровождении герцога Бакингемского и лордов отправился к кресту Святого Павла слушать речь Ральфа Ша — брата лондонского мэра, известного своей ученостью и красноречием. Ша произнес проповедь, темой для которой избрал библейское изречение «Spuria vitulamina поп dabunt radices alias»[123]. Он объявил знати и горожанам, что из трех сыновей герцога Йоркского только Ричард Глостерский родился в Англии и, следовательно, только он один является истинным англичанином. Действительно, Эдуард появился на свет в нормандском Руане, а Джордж в ирландском Дублине, и этот нюанс по тем временам был весьма важен. До того как Эдуард IV женился, продолжал Ральф Ша, он уже дал брачное обязательство другой женщине, а следовательно, по церковным канонам его дети — незаконнорожденные. Далее Ша напомнил своим слушателям о справедливом характере и безупречной карьере лорд-протектора, которые делали его человеком, более других достойным занять трон. Другими словами, проповедник подвел свою неискушенную в династических вопросах аудиторию к безальтернативному выводу: если нелегитимно потомство короля Эдуарда IV, старшего из сыновей Ричарда, герцога Йоркского, если наследники второго сына, герцога Кларенсского, лишены всех прав из-за аттинктуры отца, то Ричард Глостерский остается единственным законным претендентом на корону Англии.

Ша был не одинок — то в одной, то в другой части Лондона появлялись проповедники, которые сеяли в умах горожан сомнения по поводу легитимности прав юного короля на трон. Некоторые ораторы заявляли даже о незаконнорожденности самого Эдуарда IV, что отнюдь не было изобретением текущего момента. Первой об этом как-то обмолвилась герцогиня Йоркская. Когда она узнала о женитьбе сына Эдуарда на Элизабет Вудвилл, то впала в настоящее исступление. Охваченная приступом злобы, Гордая Цис кричала, что Эдуард не был рожден ею от ее мужа, но зачат в прелюбодеянии. Во время мятежа 1471 года граф Уорикский и герцог Кларенсский охотно повторяли эту басню, ибо она была им полезна. После развала антифранцузской коалиции в 1475 году герцог Шарль Бургундский презрительно называл английского короля Блейборном, намекая на то, что он — сын лучника, носившего эту фамилию. Однако лорд-протектор справедливо считал сплетню ложной, а самое главное, не желал допускать распространение слухов, порочащих честь его матери. Поэтому разговоры о незаконнорожденности Эдуарда IV быстро затихли, и весь пыл проповедников обратился на его детей.

* * *

Далее события развивались стремительно. На следующее утро после речи Ральфа Ша Ричард собрал на расширенный совет знать и прелатов, приехавших в Лондон на сессию несостоявшегося парламента. Открыл заседание герцог Бакингемский, который формально заявил о преимущественных правах протектора на корону. Практически все собравшиеся заранее знали о том, что предложит герцог, и были готовы поддержать его претензии. Таким образом, лорды совершенно законно взяли на себя функции Великого совета, уполномоченного принимать решения по вопросам государственной важности. На следующий день во вторник 24 июня Бакингем повторил свою речь в ратуше перед собранием лучших людей города. Представители народа, посвященные в подоплеку происходящих событий не столь глубоко, как лорды, и не имевшие четких представлений о законах преемственности королевской власти, от неожиданности опешили и не смогли выказать ни своих симпатий, ни антипатий к протектору.

25 июня в Вестминстере собрались вместе представители всех сословий — лорды, рыцари и простые лондонцы. Герцог Бакингемский подготовил петицию, которую зачитал собравшимся. В ней перечислялись основания, по которым права Ричарда Глостерского на престол признавались неоспоримыми, доказывалась несостоятельность брака Эдуарда IV, вскрывалось зло, которое семейство Вудвиллов принесло королевству. Собравшиеся одобрили решение представить петицию лорд-протектору и потребовать, чтобы он согласился принять корону.

В четверг 26 июня лорды, прелаты, рыцари и горожане большой толпой отправились к замку Бейнардс, где в тот момент проживал Ричард. Бакингем уже в который раз исполнил роль ведущего оратора: он огласил петицию и призвал протектора принять корону. Появившись на зубчатой стене замка, Ричард выслушал герцога, после чего милостиво снизошел к пожеланиям подданных и был немедленно провозглашен королем Ричардом III. Затем он спустился вниз на улицу, сел на коня и во главе многолюдной процессии отправился в Вестминстер-холл.

Усевшись на трон, Ричард принес королевскую присягу. По правую руку от него встал Джон Хауэрд, по левую — герцог Саффолкский. Прямо перед ним разместились судьи суда королевской скамьи и суда общегражданских исков. На остальном пространстве зала толпились зрители. После присяги король обратился к судьям и юристам с речью, в которой обозначил основную идею своего будущего правления, приказав им прямо и решительно, справедливо и добросовестно отправлять его законы — без проволочек и беспристрастно. Из Вестминстер-холла Ричард направился в часовню Святого Эдуарда Исповедника, где монахи прочли Те Deum. Коронация по традиции дома Йорков была назначена на воскресенье 6 июля. На хранителя королевского гардероба Пирса Куртеса второй раз подряд легла нелегкая задача в срочном порядке обеспечить одежды для коронации.