– Тормоза надо приделать, – посоветовал я. – Ладно, научу. А сейчас трудитесь, аки пчелки, а я загляну в склад.

– Господь в помощь, ваша светлость!

В Тоннеле народу стало еще больше, двигаются в обе стороны, как груженые муравьи, это и пропитание, и заработок, при нашем появлении поспешно прижимались к стенам, мы пронеслись до склада, где Бобик «открыл» для нас двери.

Я въехал в склад, как Калигула в сенат, свет появился слабый, долго разгорался, словно электрическая лучина, не очень-то уверенный, что я тот, кому стоит освещать дорогу, наконец вспыхнул весь свод, и в зале стало светло и солнечно.

Платформы все так же на месте, только одна отсутствует, монахи на ней сейчас перевозят даже шпалы, удивляя своей богатырской силой наблюдающих рабочих. Две крытые платформы, то есть вагоны, тоже на месте, только там, откуда мы выбрали все рельсы… поблескивает металл.

– Ждите здесь, – велел я и соскочил с Зайчика на рифленый пол. – Я недолго!

Не веря своим глазам, я ринулся на тот блеск, почти не разбирая дорогу. В прошлый раз, когда мы забрали последние, здесь оставалась ровная такая площадка. Пустая. А сейчас там четыре рельсины, одна даже, как почудилось, теплая.

Я крутился во все стороны, так и кажется, со всех сторон следят глаза тех, кто за это время выплавил металл и придал ему форму рельс, но какой резон прятаться…

Бобик примчался, игнорируя запрет, лизнул меня, едва не свалив с ног, унесся. Был бы здесь кто, отыскал бы точно. Наверное, автоматы пополняют запас. Маломощная ремонтная мастерская, мы опустошили весь склад, а за это время заменили всего четыре штуки.

Впрочем, это и понятно, вряд ли рельсы приходилось менять часто. И то здесь работают с запасом. Так что надо учиться выплавлять самим в любом случае. Но сюда еще загляну… так это, через месяц. Как раз наберется на платформу.

В емкостях с мелочью блестят костыли и накладки, хотя в прошлый раз я выгреб все начисто. Пусть пока на самом дне, но все же запасы автоматика тупо пополняет. Неизвестно, откуда берет и надолго ли ее мощности хватит, а вдруг уже сегодня к вечеру развалится от усталости металла, но мне надо хапать, пока хапается…

Зайчик радостно ржанул, в самом деле я недолго, Бобик тут же ринулся к двери. Это вечное желание собак выскользнуть в дверь раньше хозяина работает на меня, автоматика пока признает только его.

Осторожный бег по Тоннелю, стараясь никого не задавить, наконец яркий свет впереди, мы выскочили со скоростью стрел из лука, я сразу направил Зайчика к отцу Тибериусу.

Он сам поспешил мне навстречу, в глазах ожидание хороших новостей, вот уж хотя бы монахи на меня не жалуются, я дал им намного больше, чем ожидали и просили…

– Отец Тибериус, – сказал я, – там все в порядке, но автоматика маломощная…

– Что такое автоматика?

Я подумал, поинтересовался:

– У вас флюгер есть?..

Он кивнул.

– На каждом сарае. Братья развлекаются… Петушков наделали, коников… А делать фигурки святых я запретил.

– Так вот, – сказал я, – все эти петушки и коники выполняют полезную работу: указывают направление ветра. Сами. Ну, как бы сами. Один раз их поставили, а потом уже сами.

Он послушал, медленно кивнул, но по глазам видно, что в мозгу идет напряженная работа.

– Древние точно так же запустили нечто… и оно делает рельсы?

Я кивнул.

– Абсолютно точно.

Он вскрикнул:

– Но это же… невероятно сложно!

– Для детей сложно и то, – пояснил я, – как вы делаете флюгеры. И почему все сами поворачиваются в одну сторону. Непонятно. Так что все относительно, отец Тибериус. Просто там внутри такой же флюгер… образно говоря.

Он перекрестился, вздохнул. На лице попеременно то ужас, то радостное благоговение.

– Господи, какая же дальняя дорога у нас! Как хорошо, спасибо тебе, Господи!.. Ты – Творец, и нам, твоим созданиям, велел творить и улучшать этот мир!

– Я вернусь не скоро, – напомнил я. – Кроме рельсов, все остальное можете делать сами. Шпалы укладывайте как можно тщательнее, телеги будут ходить с большим грузом, а если дорога просядет, то катастрофа, понимаете?

Он подумал, сказал со вздохом:

– Да, когда тележка разгоняется, то…

– Вы еще не видели настоящего разгона, – заверил я. – Наш паровоз вперед лети! В Небесном Царстве остановка… гм, нехорошее слово, лучше передышка.

Он перекрестил меня вдогонку, я шепнул Зайчику:

– Сперва галоп, потом карьер… затем наша скорость! А куда, ты уже понял.

…Небо выгнулось ярко-голубым куполом, солнце нежно смотрит сквозь горячую дымку сухого полдня. От проскакивающих мимо старинных жертвенников из грубого камня веет не только стариной, но и ощутимым жаром.

Под копытами шелестит бесцветное каменистое плато. Можно бы взять резко влево, тогда под конским брюхом разлетятся освежающие крылья серебряных брызг, но так попадем в Тараскон, а мне сперва нужно быстро завершить еще одно дело, я же майордом, о государстве должон думать глобально…

Бобику, похоже, стало скучно мчаться по прямой, начал шнырять по сторонам, что-то успел задавить, кого-то напугать, прибегает всегда с довольной рожей…

…я поспешно натянул повод, Зайчик протестующе вздернул голову. Еще немного, и мы бы догнали и врезались сзади в большую толпу полуголых людей, смуглых, худощавых и мускулистых, все с большими мешками за спиной, а те, что идут по краям, еще и с луками в руках наготове.

Чуть не опоздал, мелькнула суматошная мысль. Вон там уже поднимается та страшная стена, откуда начинают вылетать гарпии первыми…

– Бобик, – сказал я быстро, – Зайчик, ждите меня здесь. Бобик, охраняй Зайчика… Зайчик, присматривай за этим глупым созданием…

Они смотрели с упреком, я выставил перед собой ладони.

– Никаких объяснений! Но, уверяю, вернусь очень скоро. Через часик. А то и раньше.

Зайчик фыркнул в спину с явным недоверием, Бобик скульнул, но я чувствовал, что остались там, где я велел, и уже не оглядывался, пока не перескочил через гребень и не забежал в низинку, где сразу же припал к земле и велел себе превратиться в нечто мощное, огнедышащее, способное подняться в воздух…

Беспамятство и головокружение, как мне показалось, длилось чересчур долго, наконец я обнаружил себя на дне еще большей ямы, начал выползать выше, чтобы растопырить крылья, и только тогда обнаружил, что я превратился в дракона еще более безобразного, чем в Гандерсгейме, толстого и сплошь покрытого костяной броней в три пальца толщиной.

Лишь бы подняться в воздух, мелькнула трусливая мысль. Не до пируэтов, только бы взлететь…

Земля задрожала под тяжелой поступью, когда я разогнался и начал бить по воздуху крыльями. Оторваться от земли не удавалось, словно все-таки взял лишнее ведро вишен, лапы уже устали нести тяжелую тушу с такой скоростью, наконец я с силой толкнулся от земли, начал лупить по воздуху еще чаще…