Наиболее близок к точке зрения Макартура был помощник государственного секретаря Дин Раск (в будущем — госсекретарь). В мае 1951 г. он заявил, что Чан Кайши «наиболее аутентичным образом выражает интересы огромных масс китайского населения»1 . Официально китайскому Народу была обещана помощь в случае, если он встанет на путь «низвержения коммунистической тирании». Результатом американской экспансии становился глобальный конфликт.

Одним из первых, кто «пришел в ужас» от перевода абстрактных схем в конкретную плоскость, был политический обозреватель У. Липпман. Он рассуждал так: если политика, предлагаемая Д. Раском, будет воплощена в жизнь, «то администрация ввергнет себя в фантастически сложное положение. Она (администрация. — А. У.) связала вопрос о поражении красного Китая в Корее с вопросом о выживании. Режимы не ведут переговоров о собственном выживании. Подобные вопросы решаются лишь в результате тотальной победы». Сторонники крайних взглядов в правящих кругах Америки после ухода Макартура в отставку оказались в меньшинстве. 10 июля 1951 г. Соединенные Штаты начали переговоры по вопросу о перемирии в Корее.

Под воздействием корейского урока определилось общее направление пути американской экспансии в мире на ближайшие годы: осуществлять продвижение в глобальных масштабах, допускать конфликты в периферийных зонах, но избегать прямого столкновения с СССР; избегать прямых переговоров с СССР и КНР, не прилагать усилий к улучшению двусторонних отношений с ними; игнорировать мнение союзников, укрепить американское главенство в блоках. В начале 50-х годов США приступили к созданию крупнейшего в мире военного потенциала как ядерных, так и обычных вооружений. Именно с тех лет началось военное строительство, ритм которого не ослабевает. Страна, никогда не имевшая крупной армии в мирное время, стала создавать армию глобального масштаба.

Чем стала Америка в ходе этих преобразований? Редактор мемуаров Дж. Форрестола У. Миллис так оценивает итоги деятельности трумэновской администрации: она оставила после себя «колоссально раздутый военный истеблишмент, несоизмеримый ни с чем, что мы имеем в мирное время… Она вызвала к жизни огромную и, очевидно, навсегда созданную военную индустрию, теперь целиком зависящую от правительственных контрактов. Министерство обороны стало, бесспорно, величайшей индустриальной, корпорацией в мире; огромные военные корпорации, такие, как „Дженерал моторс“, „Дюпон“, лидирующие авиационные концерны заняли монопольные позиции, которые, по-видимому, подняли новые вопросы юридического и конституционного устройства государства».

У покидавшего в 1952 г. Белый дом Г. Трумэна, видимо, были свои основания верить в то, что он заложил самый прочный базис американского могущества в мире. Американские капиталовложения в Западной Европе, Латинской Америке и Канаде были неслыханными по масштабам. Вооруженные силы США закреплялись на всех континентах. Проектировалось новое поколение стратегической авиации. Принципы «изоляционизма» были окончательно похоронены. Создание глобальной зоны влияния США имело глубокие последствия для американского общества. Прав американский историк А. Шлезингер, указавший на то, что своими действиями во время корейской войны президент Трумэн «драматически и в опасной степени расширил сферу полномочий будущих президентов, их возможность вовлекать нацию в большие войны».

Дипломатия Трумэна — Ачесона требовала от граждан готовности к жертвам во имя «высших интересов страны». Но кто мог точно определить эти интересы? Если «холодная война» была все же войной, то почему же не производилась мобилизация? Если же «холодная война» не была войной, то чем оправдывать нагнетание ненависти и страха в отношении Советского Союза? Если атеистический Советский Союз был непримиримо враждебен христианскому миру, то почему же это всполошило, скажем, не Ватикан в первую очередь? Активисты типа генерала Макартура, обвинявшего президента Трумэна и его окружение в нерешительности, полагали, что к предстоявшей борьбе следовало готовиться максимально эффективно. Самую высокую цену за имперское преобладание, пожалуй, пришлось заплатить американской интеллигенции, для которой период маккартизма, совпавший с годами устремившегося вверх американского влияния, стал временем молчания, годами морального и интеллектуального обособления в собственной стране.

Структурное оформление

Период 1953 — 1960 годов был временем структурного оформления огромной американской зоны влияния в мире. США наращивали военный потенциал и укрепляли уже имеющиеся структуры — НАТО, американо-японский договор. В Западной Европе под эгидой американцев восстановила свои позиции Западная Германия — самая мощная индустриальная сила региона. Под американским влиянием находился Южный Вьетнам, в зону притяжения США попали Пакистан, Таиланд и даже далекий Лаос. Начался бурный рост Японии, что в тех условиях объективно укрепляло позиции Америки в Азии.

Благоприятным для американского внешнеполитического активизма был относительный консенсус (согласие) в среде правящей элиты. На еще большую высоту были возведены ореол имперского строительства и идея особой ответственности Америки за мировые судьбы. Лишь опираясь на это относительное внутреннее согласие, американское руководство могло планировать те или иные международные комбинации, обеспечивающие укрепление мощи Америки. В рассматриваемый период еще не была написана ревизионистская историческая литература, которая появилась через 10 лет и способствовала порождению сомнений в верности курса, нацеленного на конфронтацию с СССР.

Одним из мотивов, побудивших генерала Д. Эйзенхауэра баллотироваться на пост президента США, было опасение, что этот пост займет сенатор Тафт, чьи взгляды Эйзенхауэр считал «изоляционистскими», ослабляющими процесс имперского строительства. Д. Эйзенхауэр занимал пост главнокомандующего войсками НАТО в Европе с февраля 1951 г. Он непосредственно участвовал в процессе укрепления американских позиций в Западной Европе и надеялся заменить подорванную западноевропейскую мощь американской на периферии, на огромных территориях западноевропейских колоний. Менее всего в это время Эйзенхауэр хотел видеть в Белом доме человека, который тормозил бы растущее глобальное возвышение США. Как военный деятель он был одним из активнейших распространителей в мире американского влияния, и идеи «благожелательной, либеральной, великодушной и в то же время крепко стоящей на ногах» Америки были ему близки. Он воевал за эти принципы, теперь ему предстала возможность определять национальную стратегию из Вашингтона. В политике администрации Г. Трумэна генерала не устраивала расточительность, жертвы, понесенные в Корее, и огромные непроизводительные материальные траты, ослаблявшие американскую метрополию.

В поддержке западноевропейского капитализма при помощи «плана Маршалла», перевооружения западноевропейских армий Д. Эйзенхауэр видел те колоссальные расходы, внешнеполитический эффект которых часто не соответствовал объему затраченных американцами денег и усилий. Поэтому главой государственного департамента был назначен кумир правых республиканцев — Джон Фостер Даллес, обещавший еще большие успехи во внешней политике при меньших людских и материальных затратах. Эйзенхауэру и Даллесу претила «любая мысль о возвращении в пределы наших границ, это безусловно повело бы к катастрофе для США» (из письма Эйзенхауэра Даллесу 20 июня 1952 г.).