— Одному я дала полную свободу — захлебнулся.

— Это был не мужчина. Мужчина бы не захлебнулся, а обрадовался бы. Ты себе дай полную свободу.

— Я себя не ограничиваю.

— Тогда в чем дело? Ты ведешь себя как надо: даешь себе полную свободу. Пока ты любишь, ты с ним. Когда любовь закончилась, отправляешь его куда подальше. Все правильно.

— Я Софья, мне 43 года, врач по профессии. Около десяти лет отработала терапевтом. Все могла и все делала с превеликим удовольствием. Работу свою очень любила и сейчас люблю. Но однажды вдруг поняла, что количество моих трудозатрат адекватно не окупается. Когда принимаешь в день по 40 человек, а получаешь 5000 рублей, то неизбежно получаешь сгорание. Я перестала любить больных, больше того, стала ненавидеть. Как только я это поняла, ушла с этой работы.

— Правильно. Нельзя одни и тем же заниматься: это застой. Тем более, если заработок незначительный. Все надоедает — это закон жизни.

— Вторая часть моей проблемы — это моя личная семейная жизнь. Я никогда не была замужем. «Спасибо» моей маме, чудесной женщине, которая кричала мне: «Ты никогда не выйдешь замуж! Никогда!» Живу гражданским браком с женатым мужчиной уже 13 лет. Ему 65 лет. От него у меня есть ребенок.

— А зачем тебе печать в паспорте? Для меня семья — это когда люди вместе встретились, попили чайку вместе, потом ночь провели. Вот этот один день семья и существовала.

— Наш «брак» и сейчас существует в своеобразной форме: я бета-самка альфа-самца. У нас имеется официальная супруга, как обратная стороны луны. Мы знаем, что она есть. Мне ничего про нее неизвестно. Все это длится 13 лет. Три раза в неделю папа приходит, выполняет все функции отца и мужа.

— Выходит, что человек может сразу двух женщин делать счастливыми. Молодец.

— Да он и пять может осчастливить! Меня беспокоит другое. Я уже год как ушла с работы и по его настоянию не ищу новую. Он сказал: у нас ребенок, ты им и занимайся. А я всю жизнь работала, как лошадь, не видя ничего вокруг. И сейчас, выходит, считаюсь «дороже» как мать и домохозяйка, чем как специалист? В общем, я продалась в домашнее рабство на какое-то время. Но у меня такой вопрос. Дочке шесть лет, и она у меня спрашивает: «Я для тебя дороже, чем работа?» Мне бы не хотелось подтверждать это ей, да и что я могу ей ответить? Работы-то нет. Надо как-то себя реализовывать. Может, что-то мне надо почитать? У меня просто вакуум. Не знаю, что делать.

— Моя точка зрения: работа важнее ребенка.

— Я согласна. Но я ей ничего сказать не могу. Чем голову занять? Куда пойти?

— В личностный рост. Есть один пунктик, который можно осуществить: написать кандидатскую.

— Все коррумпировано, научная деятельность тоже. Не хочется тратить на это деньги.

— Не исключено. Действительно, все коррумпировано. Но не на 100 %. Да, 2–3 % случаев есть. Но я, например, своему научному руководителю взяток не давал. Я ему подарки приносил.

— Для меня большую роль играют родительские установки: «Не вздумай, не получится!» Я всю жизнь пытаюсь доказать, что получится, если что-то делать. Где-то получается, где-то нет. А в научную деятельность идти боюсь.

— Но это надо тебе, а не родителям. Когда ты была маленькая, кем мечтала стать?

— В доме было много медицинских учебников по глазным болезням. Я научилась читать в пять лет, вот их и читала — выбора не было.

— Кем еще хотелось стать в пять, шесть, семь лет?

— Не помню.

— Тогда остается только медицина. Это такая профессия, которая охватывает все. Не хочешь диссертацию защищать — напиши учебник о своей жизни. Единственное, что на сегодняшний день ценится, так это книжка. Все остальное — так себе. Если ты от души напишешь свои переживания, и про то, как ты выкрутилась из всего этого, тогда цены тебе не будет — многие с удовольствием прочтут. И ты перейдешь в другой ранг — в категорию писателей, которые еще пока более-менее ценятся. Начинай книгу писать прямо с сегодняшнего дня.

— Второй вопрос по поводу нашей семейной ситуации: дочка знает, что папа есть, папа ее любит. Но его любовь сугубо материальная, потому что он с ней проводит немного времени. И в основном дарит подарки.

— Это показатель того, что ребенка он не любит. Совесть его мучает. Чтобы задушить совесть, он дарит подарки. А ты даришь не подарки, а любовь.

— Тут сложно сказать, у всех по-разному, трудно определенно сказать «любит — не любит».

— Любовь — это активная заинтересованность в развитии объекта любви. Подарки ее развивают? Нет. Значит, это не акт любви.

— И теперь ребенку шесть лет. Видимо, у нее формируется иное понятие, каким должен быть папа, как он должен участвовать в ее жизни. Теперь у нее такая актуальная тема: «Когда папа меня заберет из садика?» Я понимаю, что он ее никогда не заберет из садика. Как ей сказать эту правду жизни?

— Скажи сейчас или она потом сама узнает.

— Я не представляю, как это озвучить? Так, например: «У нас с папой большая любовь, в результате родилась ты. У папы есть другая семья, он не может все время быть с нами»?

— Но у нее все равно когда-нибудь возникнут вопросы по поводу его отсутствия. Вдруг она захочет пообщаться с ним?

— Возникнут — будем решать. Предложу мужу сделать первый шаг. А вообще об этом стоит говорить в шесть лет? Или еще вчера надо было?

— Да, еще вчера! Мы всегда своих детей недооцениваем. Взрослые как обычно рассуждают: «Дети не понимают, им еще рано об этом говорить». Нет, уважаемые взрослые, это вы не понимаете, а дети все понимают.

— Боюсь ее ранить. Вдруг она подумает: значит, папа меня не любит, раз он там, а не здесь. Наверное, это будет травма.

— Откуда ты знаешь, как она ответит? Может, она все поймет. Как папа не любит? Что такое любовь папы?