— Как?

— Он не мог не почувствовать запаха лимонных корок, который всегда сопровождал Маунтклеменса.

— Великолепно! — сделал вывод Одд Банзен.

— Наркс вполне мог удрать после убийства, если бы не вернулся за своими картинами, — предположил Арчи.

— После двух убийств, — уточнил Квиллер. — Если бы не Коко.

— Кто-нибудь хочет ещё выпить? — предложил Арчи. — Бруно, сделай два мартини и томатный сок… Сделай три, к нам идёт Лодж Кендал.

— Я не буду пить томатный сок, — сказал Квиллер. — Через пару минут мне пора уходить.

Кендал подошёл с новостями.

— Я только что из главного управления, — сказал он. — Наркс в конце концов пришёл в себя и сделал заявление. Запись в полиции. Квилл был абсолютно прав. Все картины Скрано написаны Нарксом. Каждый раз, когда он приезжал в город, то останавливался в свободной квартире Маунтклеменса, но главным образом работал в Нью-Йорке. Он привозил картины сюда в большом автомобиле, выступая в роли Нью-йоркского агента Скрано.

— Он упоминал об этом трёхчасовом самолёте?

— Да. По билету Маунтклеменса летел Наркс.

— В таком случае этот дурачок Маунтклеменс посвятил его в свой план? — спросил Одд.

— Нет. На этой стадии игры Наркс ничего не подозревал. Понимаешь, он просто приехал в город на своем большом автомобиле, а Маунтклеменс приказал ему срочно лететь в Нью-Йорк, чтобы встретить там оптового покупателя, который неожиданно прибыл из Монреаля. Маунтклеменс сказал, что только что договорился о деталях сделки от имени Наркса, — таким образом он всегда решал дела Скрано. Наркс понял, что должен быстро вернуться в Нью-Йорк, встретить канадца и продать ему картины Скрано. Это звучало для Наркса достаточно логично. В конце концов, он был «главным» исполнителем в этой операций. Маунтклеменс отдал ему свой билет, поехал с ним в аэропорт и проводил на трехчасовой самолёт.

— Каким образом имя Маунтклеменса оказалось в списке пассажиров?

— По словам Наркса, они приехали в аэропорт точно ко времени вылета, и Маунтклеменс сказал, что не стоит суетиться и обменивать билет на имя Наркса. Он сказал: «Иди прямо к воротам и зарегистрируйся». А затем он заявил, что решил выехать немедленно на машине Наркса, заночевать в Питсбурге и прибыть в Нью-Йорк в четверг утром.

— Я могу предположить, что ему помешало, — сказал Квиллер.

— Покупатель из Монреаля был помешан на этих треугольниках. Он хотел получить всё, что можно. Наркс позвонил Эрлу Ламбрету и попросил его отправить грузовым самолетом все старые картины, которые ещё не были проданы, — продолжал Кендал.

— Это был как раз тот телефонный звонок, который подслушала Зоя.

— Ламбрет предложил послать их машиной, но Наркс сказал, что машина с Маунтклеменсом уже на полпути в Питсбург. Ламбрет возразил, что машина по—прежнему здесь, припаркована в аллее за галереей.

— Итак, Наркс почувствовал неладное.

— Нет, пока не услышал об убийстве Ламбрета. Тогда он понял, что Маунтклеменс лгал, и решил нажиться на этом. В любом случае он ненавидел Маунтклеменса, потому что чувствовал себя пешкой — роботом, вынужденным исполнять приказы важной шишки. Как только появилась возможность отомстить, он решил потребовать изрядный куш из тех денег которые Маунтклеменс нагрёб от продажи картин Скрано.

— Глупо было со стороны Наркса надеяться, что он сможет шантажировать такого ловкого дельца, как Маунти, — вставил Одд.

— Итак, Маунтклеменс ждал его во дворике, — продолжал Кендал. — Но Наркс прыгнул и отобрал нож.

— Он сказал, зачем вернулся туда?

— Главным образом для того, чтобы забрать картины, которые он подписывал собственным именем. Он боялся, что это может навести полицию на след. Несколько картин Скрано он тоже забрал, а потом вернулся, чтобы взять остальные, и столкнулся с Квиллом и с этим котом.

— Что станет с ценами на картины Скрано, когда вся эта история всплывет? Многие покупатели выбросятся из окна, — заметил Арчи.

— Хотите, я вам кое-что объясню? — вмешался Квиллер. — За последние несколько недель я перевидал огромное количество картин, но, если бы у меня были свободные деньги, я обязательно купил бы прекрасные серые и белые треугольники Скрано.

— Парень, да ты с ума сошёл! — вскричал Одд.

— Кстати, чуть не забыл, — сказал Кендал, — эти треугольники были совместной работой. Рисовал их Наркс, но идея принадлежала Маунтклеменсу.

— Очень разумно, — согласился Квиллер.

— Маунтклеменс потерял руку и не мог рисовать, а Наркс владел отличной техникой, но не имел творческого воображения. Хитро!

— Могу поспорить, что многие художники имеют духовных наставников, — сказал Одд.

— Давайте выпьем ещё по стакану томатного сока, — предложил Арчи.

— Нет, спасибо, — отказался Квиллер. — Я ужинаю с Зоей Ламбрет, нужно ещё заехать домой и сменить рубашку.

— Пока ты ещё не уехал, — сказал Одд, — я хотел бы рассказать кое-что об этой сварщице и объяснить, почему до сих пор не сфотографировал её.

— Слушаю.

— Я поехал в школу, но её там не оказалось. Она сидит дома, потому что у неё воспалены руки.

— Что с ней случилось?

— Помнишь этого парня, который упал и разбился? Батчи пыталась спасти его, но ей на руки упала эта железная штука и повредила запястья. Она вернется на этой неделе, и я сделаю несколько фотографий.

— Сделай их хорошо, — попросил Квиллер. — Приукрась достоинства этой женщины, если сможешь.

Когда Квиллер приехал домой, чтобы покормить кота, он обнаружил Коко распростёртым на ковре в гостиной и увлеченным своим туалетом.

— Готовишься к ужину? — спросил Квиллер. Розовый язык двигался по белой груди, коричневым лапам и желтовато-коричневым бокам. Влажные подушечки лап протирали бархатные коричневые уши. Блестящий коричневый хвост был зажат между передними лапами, и кот тщательно его облизывал. Коко выглядел вполне обычным котом, а вовсе не сверхъестественным созданием, которое читает мысли, угадывает будущее, обнюхивает то, чего не видит, и чует то, чего не может унюхать.

— Мне следовало бы написать статью о тебе, Коко, и назвать её «Кот-сыщик находит ключ к загадке двух убийств». Ты был прав, а я ошибался. Никто не похищал золотой кинжал. Маунтклеменс не улетал на трехчасовом самолете. Батчи не совершала преступлений. Нино не был убит. И Зоя не лгала мне.

Коко продолжал вылизывать хвост.

— Но у меня ещё множество вопросов, на которые я не знаю ответа. Зачем ты привёл меня в кладовку наверху? Для того чтобы найти эту Мятную Мышь или помочь мне обнаружить обезьяну Гиротто?

Зачем ты привлек моё внимание к подставке для ножей в пятницу ночью? Ты хотел, чтобы я заметил, что там одного не хватает? Или всего лишь предлагал нарезать для тебя немного мяса?