Основой идеального общества у Стругацких должна стать интеллектуальная элита: «Для меня (да и для тебя тоже) коммунизм – это братство интеллигенции, а не всяких там «вонючих садовников». На солженицинских матренах коммунизма не построишь», – отмечает А. Стругацкий в одном из писем брату[227].

Однако это положение не означает элитарности общества Полдня. Оно элитарно постольку, поскольку состоит из людей, связанных с высшими формами интеллектуального труда, но эгалитарно в том плане, что в нем нет разделения на высших и низших. С высшими видами деятельности связаны все люди. О том, что опорой политической власти будущего общества, причём уже на современном этапе, становятся люди творческого труда, Стругацкие говорят неоднократно: «…Мы писали о… людях, которые, как мы тогда считали, уже сегодня несут в себе черты потомков из коммунистического завтра. О людях, для которых главная ценность бытия – именно в «приключениях духа»»[228]. При этом сама концепция Стругацких носит эгалитарный характер: общество опирается на «производителей знания» и оно из них состоит, поскольку нетворческие виды труда переданы для исполнения технике и механизмам, людям оставлены виды деятельности, требующие самостоятельного принятия творческих решений.

Общество здесь основано на плановой экономике, которая, по их мнению, станет неотъемлемой чертой его организации: «Несомненно, что при коммунизме плановость будет на самом первом месте. Но люди будут испытывать наслаждение в творческом труде. Их нельзя будет ограничить и навязать им безделье…»[229]. В этом можно усмотреть определенное противоречие: однако следует заметить, что именно это противоречие они видят как одно из главных и показательных в описываемом ими общественном устройстве: на место борьбы за потребление приходит соревнование в творчестве, по их мнению лишь конфликты подобного рода и сохраняются в данном обществе, конфликт соревнования в созидании, что и становится одним из стимулов развития социума.

В связи с этим большую роль в экономике идеального общества Аркадий и Борис Стругацкие отдают статистике: «Далее, огромное значение приобретает статистика, статистические предсказания и статистическое регулирование. Вероятно, при этом очень важным будет рациональное распределение проблематики: самой важной проблемой будет считаться та, которая по статистическим предсказаниям даст максимальный ливень новых проблем. Статистика будет заниматься и подготовкой кадров. Скажем, учёный Петров, для того чтобы к следующему году была решена какая-то задача с вероятностью выше 0,5, должен взять себе столько-то учеников. Что же касается материальной стороны жизни общества, то вся она, как наиболее легко алгоритмизируемся, будет целиком передана машинам».

Предполагается, что ресурсы Земля сможет черпать из планетарных колоний[230]. Стругацкие ставят, но оставляют открытым вопрос о том, следует ли рисковать человеческими жизнями для колонизации других планет или добывать ресурсы посредством автоматизированных заводов.

На Земле в этот период, по описанию Стругацких, около ста тысяч специализированных и профильных скотоводческих ферм. Все вместе они составляют основу изобилия – гигантский, предельно автоматизированный комбинат, производящий продукты питания: «Все, начиная от свинины и картофеля и заканчивая устрицами и манго».

Научно-технический прогресс приводит к устранению опасности стихийных бедствий, которые могут испортить урожай. Система изобильного производства поддерживается совершенно автоматически и развивается столь стремительно, что приходится принимать специальные меры против перепроизводства. Таким образом, проблема питания устранена полностью.

Фермы связаны с городом линией доставки, которая позволяет в течение получаса доставить на производство или в центр любой заказ.

Одна из ключевых идей Аркадия и Бориса Стругацких заключается в том, что прогресс сопровождается познанием, и если у истоков его стоит «бесконечность тайн», то в конце человечество ждёт «бесконечность знаний»[231], в этом отношении их модель прогресса – это развитие знания и процесс познания.

Человеку в представлении Стругацких вообще свойственно стремление к познанию, выступающее и его основным жизненным интересом, и системой решения встающих перед обществом проблем, инструментом и институтом адаптации социума. До сих пор это стремление подавлялось животными инстинктами в связи с недостатком материальных благ, но на новом витке прогресса именно это стремление к познанию станет движущей силой прогресса: «Человек способен по самой природе своей (если это обусловлено известным минимумом социальных условий) стремиться совершенно бескорыстно к познанию. В широких массах общества до сих пор эта способность подавлялась тяжёлыми условиями существования, затем – разного рода социальными неустройствами, а в наше время она явилась причиной даже появления возможности к самоуничтожению. Но освобождённое человечество будет культивировать и лелеять эту способность, и она станет основой для движущих сил будущего общества»[232].

Хотя на первый взгляд потребность в познании не выглядит достаточным стимулом для современного человека, Аркадий и Борис Стругацкие, с одной стороны, приводят ряд исторических примеров, когда масштабные политические изменения становились следствием борьбы за духовные ценности: кровопролитные религиозные войны, Джордано Бруно, Галилея, Ньютона, Ломоносова, посвятивших всю свою жизнь (и смерть) бескорыстному служению духу.

С другой стороны, Аркадий и Борис Стругацкие уточняют, что для того, чтобы стремление к познанию стало достаточной мотивацией для действий, человек должен измениться, а он меняется и прогрессирует вместе с социумом.

В основе социального оптимизма Аркадия и Бориса Стругацких лежала вера в возможности человеческого разума: