Дам-де-Ви». Приехав, принялся трезвонить у двери парадного подъезда. Ответа не последовало. Паблито звонил еще и еще. Тогда появился сторож с собаками.

- Убирайтесь отсюда! - крикнул он. - Сюда нельзя. У меня приказ мадам Пикассо.

Но Паблито проявил упрямство.

- А я приказываю вам открыть мне. Завтра хоронят моего дедушку. Я хочу с ним проститься.

- Проваливайте сию минуту! Или я спущу собак!

После этого Жаклин Рок, страдая от жестокой депрессии, несколько лет балансировала на грани сумасшествия. А потом она удивительным образом вдруг словно вернулась к жизни. Наверное, к ней пришло понимание того, что после смерти люди оказываются в лучшем мире, где нет ни боли, ни слез. И, осознав это, она стала заботливой хозяйкой, хранительницей и распорядительницей огромного творческого наследия Пикассо. В результате, именно благодаря ей ряд музеев мира пополнился работами Пикассо, которыми сейчас любуются миллионы людей.

Однако эта благородная миссия задержала ее в мире живых лишь на тринадцать лет. 15 октября 1968 года, перед открытием большой мадридской выставки Пикассо Жаклин Рок застрелилась. Ей было всего 59 лет, и перед смертью она попросила, чтобы ее похоронили рядом с мужем в Вовенарге.

Точных причин ее самоубийства никто никогда не узнает. Но, как бы то ни было, этой женщине следует отдать должное: она поставила рекорд по длительности взаимоотношений с совершенно невыносимым гением.

У биографа Пикассо Карлоса Рохаса читаем:

«Все любовные связи Пикассо заканчивались неудачно, и хотя его последнему роману - с женщиной, называвшей его Паблито, - положила конец только смерть художника, предшествующая этой развязке изоляция наводит на мысль, что жизнь Пикассо с Жаклин Рок не была ни счастливой, ни нормальной. Как говорил он Франсуазе Жило, впервые оставшись с ней наедине, судьба любви зависит не от воли людей, а от предначертанного».

Таковы основные сюжеты любовно-творческой биографии, пожалуй, самого знаменитого художника XX века. Да, Пикассо обессмертил своих любимых, но какой же контраст составляет его всемирная слава с трагическими судьбами близких этого гения-демона.

Ольга Хохлова, у которой в результате разрыва с Пикассо, как утверждают, была травмирована психика, умерла 11 февраля 1955 года, одинокая и всеми забытая.

Второй стала Фернанда Оливье: она умерла 20 января 1966 года в своей жалкой квартирке в Нёйи, сжимая в руках зеркальце в форме сердца, старый подарок Пикассо и ее последнее сокровище. Практически оглохшая и измученная артритом, она закончила свои дни в полной бедности. В свое время Марселла Юмбер, которая продолжала дружить с Фернандой, сказала Пикассо о том, как бедствует его бывшая подруга. И тот соизволил выслать десять тысяч франков, но больше давать денег не пожелал и увидеться с ней не захотел.

Пикассо однажды сказал: «Моя смерть будет похожа на кораблекрушение. Когда под воду уходит океанский лайнер, в воронку затягивает все оказавшиеся поблизости суденышки».

Так, собственно, оно и случилось. «Океанский лайнер» ушел под воду 8 апреля 1973 года, а уже 11 июля того же года, то есть через неполных три месяца, не стало Паблито, внука Пикассо. Он покончил жизнь самоубийством в день похорон художника, выпив флакон с деколораном - обесцвечивающей химической жидкостью. Ему было всего двадцать четыре, и у него просто не выдержали нервы.

Его обнаружила сестра Марина, захлебнувшегося собственной кровью, с сожженной гортанью и пищеводом, поврежденным желудком и практически остановившимся сердцем. Паблито лежал без сил, открыв рот. Он отказывался разговаривать, принимать пищу, видеть своих близких. Нужно было действовать быстро, и Марина вызвала «скорую».

Полдвенадцатого в дом влетели санитары с носилками. Когда Паблито уносили, Марина бежала рядом, сжимая его руку.

- Паблито, это я, твоя сестренка!

Дико завыла сирена, и машина «скорой помощи» помчалась в Антиб, в больницу «Фонтонн», а там стеклянная дверь приемного покоя захлопнулась у нее перед носом.

- Держись! Не умирай, Паблито! - только и успела крикнуть она.

Где-то через час вышел врач и объявил:

- Мы пока еще ничего не можем сказать точно, но, похоже, он сжег себе все внутренности.

Стали производить реанимацию. Паблито лежал, не двигаясь, и через две трубки, вставленные ему в рот, было слышно лишь его прерывистое дыхание. Осциллограф вяло фиксировал биение сердца. Еще один аппарат следил за давлением .

Паблито пришлось перенести несколько тяжелых операций. Врачи пытались спасти его пищевод, желудок, кишечник, развороченные хлором.

Его кормили через специальный зонд. Но повреждения оказались слишком тяжелы, и в местной больнице вынуждены были признать, что внука Пикассо нужно отправить в специальную клинику в Марсель или даже в Париж.

Но денег для этого переезда, который мог бы спасти ему жизнь, не оказалось.

Марина Пикассо вспоминает:

«Отец или Жаклин, став наследниками дедушки, легко могли бы взять деньги в банке, но они не дают о себе знать. После ухода Пикассо они остались в пасмурном, нездоровом мире. Они лишились опоры. Они потеряли своего хозяина. Самоубийство Паблито для них ничего не значит. Они блуждают по закоулкам своего прекраснодушного эгоизма».

На какое-то время Паблито пришел в себя и смог говорить.

- Почему ты это сделал? - спросила его сестра.

- Не было другого выхода. Не осталось надежды.

- Паблито, мы ведь еще так молоды. Доверься мне, и можно будет выкарабкаться.

Он нашел в себе силы улыбнуться.

- Я хотел выкарабкаться, но у меня ничего не получилось...

- Я здесь, Паблито. Можешь на меня.

Но он перебил ее.

- Они не захотели видеть нас на его похоронах. Не захотели нас в своей жизни. Никогда и нив чем нельзя было рассчитывать на нашего отца. Как был, так и остался мокрицей. Теперь, когда дедушка умер, он стал рабом Жаклин. Низость и подлость. Посмотри, империя Пикассо отказала тебе в твоем желании заниматься медициной. Империя Пикассо закрыла перед тобой все двери. Нужно было положить этому конец. И знаешь, что я тебе скажу, Марина? Я совершил свой последний побег. Чтобы спасти тебя. Я сознательно сделал. Хотя бы это должно же их пронять.

- Я тебя умоляю, Паблито!

- Я хотел взорвать, разрушить изнутри наше страдание. Теперь они создадут тебе условия для нормальной жизни. Отныне они будут тобой заниматься. Хотя бы ради общественного мнения.

Марина Пикассо, не скрывая гнева, пишет:

«Общественное мнение - то есть пресса - вопит о „самоубийстве века". Все, что касается Пикассо, разжигает любопытство журналистов».