Косяк повернулся к Макароне, смерил его брезгливым взглядом.

– Чего, скиксовал, профура? – процедил он сквозь зубы достаточно громко, чтобы слышали Егорша и Леха. – Дык тебе тока малолеток ебать. Да и то один бы не справилси. – Косяк многозначительно хмыкнул. – Вход – один руль, выход – червонец. – И ткнул рукой в сторону болота. – Померкуй, как бы тебе, падла, вообще с этими здесь не остаться, кады мы втроем их замочим.

– Да ладно, братан. Я тока так, свое мнение…

– Нишкни, блядь! – Если еще минуту назад Косяк и сам сомневался, стоит ли связываться с непонятными типами, бредущими через болото, то теперь мосты за спиной были сожжены несколькими фразами, путей к отступлению не осталось, и он повел бы свою немногочисленную кодлу даже против бронетанкового полка. Да лучше сдохнуть, чем потерять авторитет. – Короче, братва. – Косяк начал осторожно отползать в глубь леса. – Айда на позиции. А там уж решим, кто кого… Они углубились в парму примерно на полкилометра и устроили засаду на склоне неглубокого распадка. Косяк заставил Лису и Егоршу – ему Макарона протянул «тулку», которую был обязан таскать, – перезарядить ружья по новой, потом начал объяснять расклад нападения.

– Макарона, на шухер. Вертайся назад, паси этих туристов. Как будут ужо на подходе, предупреди, чтобы все изготовились. И гляди, не ломись, как медведь. Тихохонько чтобы. Давай, пшел быром… Теперь ты, рыжий, – Косяк ткнул Леху Лису в грудь указательным пальцем. – Бьешь картечью по тому, в камуфляже, что на сером коне. Егорша тут же по второму жаканом.[38]И сразу с другого ствола мочишь лошадь под бабой. Бородатого не трогаем пока. Никуда он не свалит от шалавы своей. Начнет с ней рядом крутиться, тогда и подобьем. Все ясно?

Егорша согласно кивнул.

– Вот и ништяк. И цельтесь наверняка. И стрелять чтобы одновременно. Лиса, по твоей команде, короче. А я пока Фиксу подальше отведу, чтоб не спалила нас все ж таки… Дождитесь, когда подъедут поближе, – еще раз повторил Косяк. – Эвон по этой тропинке подъедут. – Он указал на звериную тропку, протоптанную шагах в пятнадцати от засады, потом встал, свистнул собаке и, буркнув: – Удачи, – скрылся из виду за густыми елями…

Но четверо всадников спутали все его планы. Выбравшись из болота, они сперва ломанулись через сузем, потом выехали на тропу, совсем не ту, на которую рассчитывал Косяк, а метрах в ста от нее. И не спеша направлялись по ней мимо засады.

Обо всем этом сообщил запыхавшийся Макс, вернувшийся из разведки.

– Ну и хрен ли нам делать? – недовольно пробурчал Леха, бросив злой взгляд в ту сторону, куда ушел «прятать Фиксу» Косяк. – Сдавать назад? Ну уж не-е-ет! Без понту…

– Так пошли найдем Косяка, – предложил Макарона, и в тоне мохнорылого малыша Леха расслышал радостные нотки: мол, кажись, пронесло и нынче стрелять не придется, тем паче по каким-то загадочным типам.

– Не-е-ет, братуха. Хер с ним, с Косяком. Пущай дале и шхерится. Справимся сами. А с мандры, что возьмем, хрен чего ему будет. – Леха Лиса впервые ощутил себя командиром. А ведь ему всего девятнадцать! И на зоне он был обычным мужиком-доходягой! Как же теперь поднимется его авторитет, когда о том, что случится сегодня, узнает братва. Захлебнувшись от захлестнувшего его чувства ответственности, он приказал: – Макарона, веди к той тропинке. Егор, замыкающим.

– Да пошел ты! – взвился Максим. – Никуда не пойду. На хрен все надо! – И тут же обмяк, побледнел, уставившись на три ствола «Бюксфлинта», упершиеся в живот, встретившись взглядами со своим корешком.

– Сперва выстрелю, – спокойно известил его о своих намерениях Леха. – Потом в болоте похороню… А ну пшел быром! Vorwärts![39]Вперед! Егорша, не отставай.

Они выскочили из распадка и осторожно, стараясь не треснуть веткой, заскользили тенями между густыми синими елями по направлению к тропе, по которой в этот момент не торопясь ехали четверо всадников.

Спасовцы, чуть поотстав, чтобы не дышать табачным дымом. Двое других впереди, мирно беседуя о Петербурге, Москве, Таиланде, Европе и…

Дальше договорить они не успели, потому что крупный серый кобель Секач, который мог бы предупредить об опасности, в этот момент обнаружил белку и всецело был поглощен охотой.

* * *

Стреляли из густых зарослей ежевики, окаймлявших тропу. И стрелок находился совсем близко от нас, чуть впереди. Хотя я не рискнул бы утверждать это наверняка. Тайга, как хороший концертный зал, разложила звук выстрела на миллион составляющих, осыпала меня этими «составляющими» со всех сторон. А где источник хлопка – черт разберет! Но все-таки, кажется, где-то по ходу движения…

Еще один выстрел! Сразу следом за первым!

Я почувствовал, как лошадь подо мной вздрогнула, резко шарахнулась в сторону, чуть не сбросив меня из седла. Тут же колени у нее подломились, и она ткнулась мордой в густой серебристый мох. Но я в этот момент уже успел выдернуть ступни из стремян, и кобыла, завалившись на землю, не успела придавить мне ногу.

Я растянулся на влажном мху, надежно прикрытый, широкой, судорожно дергавшейся спиной Лошадки. В живот мне уперлась лука седла, к которому в специальном чехле был приторочен мой дробовик. Оставалось лишь протянуть руку, и через секунду я был надежно вооружен. Снял «Спас» с предохранителя, хотел передернуть затвор, но тут же вспомнил, что в стволе уже есть патрон. И шесть в магазине. И еще два снаряженных магазина в подсумке, который тоже закреплен на седле почти что под самым моим носом. Я расстегнул подсумок, рассовал магазины – один с пулями, другой с картечью – по карманам. Жить можно, хотя это весь мой боезапас. Остальные патроны к дробовику лежали в рюкзаке, который вез самоед.

Как он там? Как Трофим? Живы? Или я остался один? Я ощутил холодок страха внутри и уже было собрался окликнуть кого-нибудь из своих спутников, как раздался еще один выстрел, и мою лошадь тряхануло в предсмертной конвульсии, она вскрикнула совсем человеческим голосом и затихла. Вторая пуля добила ее.

Зато теперь я сумел наверняка определить направление, откуда по нам ведется огонь, и мог приступать к каким-нибудь ответным действиям. Не валяться же все время за дохлой кобылой, покорно дожидаясь, когда тебя обойдут с тыла и расстреляют в упор? Лошадь – укрытие, конечно, надежное, но настала пора его покидать.

Еще один глухой хлопок выстрела! И следом за ним подряд несколько громких сухих щелчков!

«Это Комяк, – сообразил я, хотя мне ни разу не доводилось слышать звука выстрела из его карабина. – Жив, курилка! Жив, черт его побери! Интересно, а как там Трофим? Дозволяет ли ему его святость обороняться от татей с большой дороги? Или это тоже вселенский грех?.. Ладно, нехорошо валяться в укрытии, когда товарищи ведут бой».

Я присел на корточки и, стараясь не выронить дробовик, перекатился через павшую лошадь, тут же бросил тело в сторону и распластался на мху за ненадежным трухлявым пеньком.