Из кухни донеслось восклицание, в котором слышались разочарование и досада. Быстро пройдя по коридору, он увидел, что Ребус стоит, опустив голову и оперевшись обеими руками о кухонную столешницу. Вскрытый пакет лежал перед ним.

— Джон? Что-то не так?

Голос Ребуса звучал тихо и устало.

— Это всего-навсего фотографии боксерского ринга. Любительские снимки с какого-то матча.

Холмс почти бесшумно приблизился к столу, стараясь не потревожить шефа.

— Может быть, — предположил он, заглядывая через поникшее плечо Ребуса, — может быть, кто-то в толпе? Этот Хайд может находиться среди зрителей.

— Зрителей не рассмотреть вообще. Взгляните сами.

Холмс взглянул. Около десятка фотографий. Двое боксеров «веса пера» молотили друг друга на ринге. Бой казался жестоким, но ничего особенного в этих кадрах не было.

— А может быть, Хайд — хозяин боксерского клуба?..

— Может быть, — глухо и равнодушно ответил Ребус.

Он был так уверен, что фотографии, которые он найдет, станут ключом ко всем загадкам. Но ведь Ронни спрятал их. И как спрятал. Должно же это что-то значить!

А тут еще Холмс прилип как осенняя муха:

— А если мы чего-то недосмотрели? Сам пакет? Ткань, в которую он завернут?..

— Не порите чушь, Холмс! — Ребус стукнул кулаком по столу и тут же спохватился: — Простите, ради бога.

— Ничего, — холодно ответил Холмс. — Хотите, я сварю кофе, и мы попробуем рассмотреть их как следует?

— Хорошая идея. — Ребус выпрямился, потом пошел к двери. — Приму-ка я душ. — Он улыбнулся Холмсу. — Представляю себе, как от меня разит.

— Нормально. Здоровый сельскохозяйственный запах, сэр.

Они рассмеялись, вспоминая Фермера Уотсона, и Холмс занялся кофе, с завистью слушая плеск воды за стеной. Он снова подошел к фотографиям в надежде, что сможет чем-то порадовать Ребуса.

Боксеры молодые, снятые с близкого расстояния, почти от самого края ринга. Однако фотограф — предположительно Ронни Макгрэт — не воспользовался вспышкой, положившись на верхний свет. В результате лица как боксеров, так и зрителей получились нечеткими, расплывчатыми, очертания движущихся тел — размазанными. Почему фотограф не включил вспышку?

На одной фотографии правый угол был черным. Что-то заслонило объектив? Проходящий зритель? Чей-то пиджак?

Холмса осенило: пиджак, конечно. Пиджак фотографа. Потому что снимал он украдкой. Из-под полы. Отсюда — низкое качество, сбитый ракурс почти всех кадров. Значит, сняты они совсем не просто так и должны действительно содержать тот ключ, который ищет Ребус. Остается только вычислить его.

Душ превратился в капель, потом смолк, и через минуту Ребус, придерживая на поясе полотенце, прошел в спальню, чтобы переодеться. Он прицеливался ногой в брючину, когда Холмс вбежал с криком:

— Кажется, я понял!

Ребус натянул штаны.

— До меня, похоже, тоже дошло. Пока я стоял под душем.

— А-а…

— Тащите кофе, сядем в гостиной и сравним наши идеи.

Бредя на кухню, Холмс снова задумался, зачем он пошел работать в полицию, когда есть столько других профессий, позволяющих радоваться плодам своего труда.

* * *

Когда он вошел в гостиную с двумя чашками, Ребус расхаживал взад и вперед, прижав трубку к уху.

— Я подожду, — говорил он. — Нет, нет, звонить позже не буду. Я сказал, я подожду на линии.

Беря чашку у Холмса, он закатил глаза, давая понять, что его телефонный собеседник — непроходимый идиот.

— Кто это? — прошептал Холмс.

— Муниципалитет, — ответил Ребус. — Я взял номер у Эндрю.

— Эндрю?

— Эндрю Макбета, бригадира. Пытаюсь выяснить, кто распорядился ремонтировать дом. Вам не кажется интересным это совпадение? Устроить расчистку именно тогда, когда мы собирались хорошенько прочесать местность? …Да, да, я слушаю. А, понимаю. — Он посмотрел на Холмса, но глаза его ничего не выражали. — Но как же такое возможно? — Последовал какой-то ответ. — Да, согласен, это выглядит несколько необычно. Конечно, бывает. Ошибки компьютера… В любом случае спасибо за помощь.

Он положил трубку.

— Вы, вероятно, поняли главное.

— Они не могут сказать, кто распорядился?

— Именно. Все документы в порядке, отсутствует только одна деталь: подпись. Они не могут этого объяснить.

— Что-нибудь написано от руки?

— Наряд, который показывал мне Эндрю, был отпечатан.

— Каков же ваш вывод?

— У мистера Хайда есть друзья повсюду. Для начала в муниципалитете, но, может быть, и в полиции, не говоря уже о более сомнительных заведениях.

— Что делаем дальше?

— Смотрим карточки, что же еще.

Они тщательно и подолгу изучали каждый снимок, останавливаясь то на одной, то на другой детали, выдвигая разные предположения. Поиск был мучительным. И Ребус все время вертел в голове последние, адресованные Трейси, слова Ронни, пытаясь их разгадать. Значение получалось тройное: прячься; берегись человека по имени Хайд; я что-то спрятал. Так многозначно. Так умно. Не слишком ли умно для Ронни? И вкладывал ли он сам в свои слова все эти значения?

Через полтора часа Ребус бросил последний снимок на пол. Холмс в изнеможении полулежал на диване, потирая лоб одной рукой и держа фотографии в другой. Глаза отказывались напрягаться дольше.

— Это не имеет смысла, Брайан. Я все равно ничего не понимаю. А вы?

— Я тоже, — признался Холмс. — Но, если я не ошибаюсь, Хайду очень нужны были — или нужны — эти снимки.

— Следовательно?

— Следовательно, он знает об их существовании, но не знает толком, что на них. Возможно, он боится, что на них запечатлено что-то другое.

— Но что? Кстати сказать, тело Ронни Макгрэта было покрыто синяками.

— Неудивительно, если его тащили вниз по лестнице.

— Нет, синяки появились раньше. Их заметили и его брат, и Трейси, но никто не спросил, откуда они. Мне говорили о каком-то темном бизнесе. — Он кивнул на разбросанные снимки. — Может быть — это оно?

— Боксерский матч?

— Подпольный ринг. Двое несовершеннолетних мальчишек колошматят друг друга до потери пульса.

— Зачем?

Ребус посмотрел на стену, подбирая нужное слово.

— Затем же, зачем стравливают собак. Для развлечения зрителей.

— Это похоже на бред.

— Может, это и в самом деле бред. Но я сейчас готов поверить, что на Луне находят бомбардировщики. — Он потянулся. — Который час?