– Разве она что-нибудь получила? – удивился Дрейк.

– Да. Расписку, что заплатила мне сто пятьдесят долларов завсе расходы, связанные с арестом Вероники Дэйл.

– Она выложила сто пятьдесят долларов?

– Нет, она выписала чек – недействительный, как выяснилось,– на эту сумму. То ли она пришла для того, чтобы получить расписку, то ли длятого и другого вместе. Заметь, Пол, что чек был на бланке, где следовалоуказать название банка. Такие чеки обычно используют крупные фирмы для удобстваобслуживания иногородних или иностранных клиентов, у которых при себе вдруг неоказывается чековой книжки, a эта женщина вырвала чек из той же чековой книжки.

– Постой, Перри, но для чего же она это сделала? Она же недумала, что ты просто коллекционируешь бланки или чеки и никогда не пускаешь ихв ход.

– Значит, она хотела, чтобы я получил этот чек.

– Но зачем?

– Ранее мы исходили из того, что она участница шантажа, изашли в тупик. Давайте попытаемся подойти к делу с другой стороны. Возможно,она хотела дать мне оружие против шантажиста, чтобы я мог сказать Хенселу:«Ошибаетесь, сударь, Эддисон не платил за Веронику Дэйл. Платила ее мать. Вотчек – доказательство тому».

Дрейк присвистнул.

– Вот так, Пол. А теперь эти странные отпуска. Феррел беретдве недели перед собранием акционеров, чтобы с кем-то встретиться, и бросаетважные дела. Миртл Нортрап, казначей компании, берет такой же отпуск и в то жесамое время.

– Но ведь эта Нортрап терпеть не может Феррела и полностьюпредана Эддисону, – заметил Дрейк.

Мейсон кивнул.

– А Феррел обещал этой рыженькой продавщице, что она займетместо Миртл Нортрап. Значит, он хотел убрать Миртл Нортрап, – предположилДрейк.

– Или перевести ее на новую должность, – добавил Мейсон, –так чтобы ее прежнее место стало вакантным.

Дрейк задумался.

– И что же нам теперь делать, Перри?

– Искать и найти Миртл Нортрап, Пол. Когда найдем, думаю,что-нибудь прояснится, – ответил Мейсон.

Яркое утреннее солнце освещало высокие белые здания жилыхкварталов города.

– Вот мы и приехали, Пол, – проговорил Мейсон, остановивмашину. – Делла, твой блокнот наготове? Жаль, что у нас нет своего ключа, –сказал Мейсон, направляясь к двери.

Дрейк с угрюмым видом извлек связку ключей и отмычек, нозаметил:

– Мне все же больше нравятся обычные способы, Перри.

– Ну, это ведь только дверь в подъезд. Мы не нарушаемнеприкосновенности чьего-либо жилища, – ответил Мейсон.

Дрейк начал опробовать ключи. Третий подошел.

– Какой номер? – спросил Дрейк, входя в коридор.

– Третий этаж, номер 321, – ответил Мейсон.

Дребезжащий лифт доставил их на третий этаж. Мейсон нашелквартиру и нажал звонок.

Дверь открылась. Ноздри защекотал приятный аромат кофе.Женщина, одетая в домашнее платье, с утренней газетой в руках, забормотала:

– Простите, я…

Неизвестно, что она собиралась сказать, но, узнав Мейсона,замолчала и от удивления осталась стоять, не двигаясь с места.

Мейсон шагнул через порог, бросив своим спутникам:«Заходите», и направился в комнату.

Все последовали за ним.

Делла Стрит, как всегда стараясь быть незаметной, скользнулаза стол, на котором булькала электрическая кофеварка, села рядом сэлектрическим тостером и приготовила свой блокнот.

– Видимо, я должен познакомить вас, – начал Мейсон. – ЭтоПол Дрейк – частный детектив, глава Детективного агентства Дрейка. Это МиртлНортрап, владелица части акций корпорации, которой принадлежит универмаг наБродвее. Последний раз, когда я видел ее, она выдавала себя за мать ВероникиДэйл. Я полагаю, что теперь миссис Нортрап расскажет нам, что случилось взагородном доме мистера Феррела в ту ночь, когда он был убит, и думаю, что такбудет лучше для вас самой, миссис Нортрап.

Бледность проступила на лице хозяйки дома даже сквозьплотный слой макияжа. Она инстинктивно попятилась от непрошеных гостей, будтонадеясь, что произойдет чудо – стена раздвинется – и она сможет исчезнуть.

– Вы полагали, сударыня, – продолжал Мейсон, – что я ненайду вас. Вы действовали очень умно, но все же оставили после себя кое-какиеследы. Будучи начальницей отдела кадров, вы по указанию мистера Эддисона далиработу Веронике Дэйл, потому-то вы и знали ее историю. Когда она заполнялаучетный листок, то указала в нем свой возраст, имя матери и другие детали,которые помогли вам сыграть роль ее родной матери, когда вы пришли ко мне вконтору.

В то время вы были единственным человеком, которыйрасполагал этой информацией, пусть даже не во всем верной.

Кроме того, совершенно очевидно, что вы с Феррелом сбивалигруппу пайщиков с количеством акций, достаточным, чтобы диктовать свою волю напредстоящем собрании акционеров. Я в чем-нибудь ошибаюсь?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала женщина.

Мейсон усмехнулся:

– Вы не сможете отрицать, что заходили в мою контору под темпредлогом, что желаете оплатить счет за расходы, связанные с делом ВероникиДэйл. Служащие моей конторы могут опознать вас.

– Да, – согласилась она. – Этого отрицать я не стану.

– Зачем на самом деле вы приходили ко мне?

– У меня, понимаете… мной двигала мысль уберечь мистераЭддисона от шантажа…

– А как вы узнали об этом шантаже?

– Случилось так, что я оказалась у дверей его кабинета иуслышала обрывки происходившего там разговора. Я поняла, что кто-то угрожаетему, прильнула к двери и начала подслушивать. Я помню, как тот гадкий типназвал его толстяком…

– Этот разговор вы подслушали до конца?

Она кивнула.

– После этого вы пришли ко мне, представившись матерьюВероники Дэйл, а я получил чек, который ровно ничего не стоил, но который можнобыло предъявить шантажисту.

– Я думала, что это может помочь.

– Что же, – сказал Мейсон, – тут вы не стали долгоотпираться, хотя бы потому, что у меня есть свидетели, которые могут опознатьвас. Ну а что вы скажете о поездке в загородный дом мистера Феррела?

– Мне абсолютно ничего не известно ни о каком загородномдоме. Я туда никогда не ездила.