– Не думай, что я не в курсе развлечений Мисао. Не сказать, что это все вызывает восторг, так что в целом, твоя выходка мне на пользу. Немного усмирить разошедшуюся женщину будет не лишним, но все же было бы проще, приди ты ко мне прежде, чем что-то делать.

– Проводить обряд в ночь Обона я не планировал, – нехотя признался. Дракон хохотнул, от чего зазвенели стекла.

– Соблазнила? Помню, императрица мне тоже с планами когда-то изрядно помешала, – прикрыв на мгновение глаза, вспомнил повелитель. О его любви к почившей женщине до сих пор ходили легенды. Открыв глаза, Дракон посмотрел цепко и холодно. – В дальнейших делах я тебе не помогу, так что стучись в другие двери. И без того твои три дня мне обошлись не дешево. Иди. Удачи не желаю. У тебя и без того мое порицание и неофициальное поздравление.

Опустив глаза в документы, повелитель продемонстрировал, что разговор окончен. Выходя из кабинета, я все пытался придумать, где потом достать официальное разрешение. Моя несдержанность весьма осложнила дело.

Алиса.

Мазь оказалась чудо как хороша, практически убрав с моего тела все следы непотребств. Небольшие желтоватые пятнышки, повторяющие форму чьих-то пальцев – не в счет. Весьма довольная результатом, примеряла то, что оставили мне зубатки. Кимоно было не обычным, очень мягким и бежево-песочным, с тонким узором цветов. Одевшись, выплыла в коридор с целью отыскать расческу. Настроение было преотличное. Гормоны счастливо притихли, удовлетворенные и несколько шокированные произошедшим, и в целом я была очень даже настроена на безделье.

Поймав меня на внешней террасе павильона, сестрички попытались увлечь на завтрак, но видя отсутствие энтузиазма в глазах, быстро отстали с бессмысленными предложениями. Мне хотелось просто гулять по саду и любоваться цветами. В частности этой необычной сакурой, которая цвела без передышки все время моего пребывания в поместье.

Со стороны большой площадки доносились характерные и легкоузнаваемые крики, там занимались юные тенгу. Но, чувствуя себя немного неловко, все же не решилась пойти к ним, предпочитая быть сегодня безучастной.

Прогуливаясь по двору, поймала себя на мысли, что здесь очень спокойно и уютно. Мое состояние нервного и раздраженного жителя мегаполиса отступило, сменившись размеренным, каким-то утонченным существованием, полным новых удовольствий. Разглядывая нежно-розовые, многослойные цветы японской вишни, слушая пение птиц, ловя теплые потоки ветра, я наслаждалась, словно вспоминая какие-то забытые ранее важные вещи. Даже кофе, приносимый раз в три-четыре дня, стал здесь совершенно особенным. Я никогда не знала, какое сочетание вкусов мне достанется сегодня, в каком виде мне его принесут. Будет ли это миниатюрная стеклянная рюмка-бардак, на турецкий манер или бумажный стакан. Уже это наполняло предвкушением и ожиданием. А то, что выдумывал тенгу с добавками и ароматами…

Вздохнув, став в одно мгновение печальной, посмотрела на затянутое облаками небо. Смогла ли бы я жить здесь всегда? Или скука одолела бы раньше? Одно дело провести здесь несколько недель и совсем другой коленкор – всю оставшуюся жизнь.

Поймав эту мысль за хвост, ругнулась в голос. Это же надо. Вроде бы уже и не маленькая девочка, а все туда же. Вспомнился старый анекдот: в момент когда Сережа Кате внезапно написал «Привет», та мысленно сыграла свадьбу и родила троих детей.

Вот и я туда же.

– Уймись, – тихо прошипела сама себе, легонько дергая за мочку уха.

– Ориса-сама? – подняли головы зубатки, не расслышав.

– Ничего, девочки. Это я себе, – постаравшись улыбнуться, успокоила сестричек. Повернувшись к девочкам спиной, прикрыла глаза руками. Поймать мысли, которые галопом закрутились в голове, уже не получалось. Перед глазами мелькали то белое платье с фатой, то шикарная трехкомнатная квартира в центре Токио, в следующее мгновение сменяясь видом поместья и тройкой маленьких крылатых черноглазых мальчишек. Потом возник дворец, куда я, облаченная в шикарное кимоно синего цвета, вхожу под руку с тенгу. Калейдоскоп картин кружился и кружился, не собираясь останавливаться. Фантазия разыгралась не на шутку.

– Мне нужно побыть одной, – немного резко бросила зубаткам, быстро направляясь в свой павильон. Из глубины души поднималась какая-то темная волна то ли возмущения, то ли злости. Чувствуя, что могу в любой момент разрыдаться, тихо прикрыла дверь в комнату. Вытянув из встроенной ниши плед, укрылась, лежа прямо на полу. Было от чего-то горько и тоскливо. Не привыкшая к таким эмоциональным качелям, после обеда, принесенного мне в комнаты, уснула.

Шиджеру.

Изучая правила и законы, благодаря которым стремился обойти госпожу Мисао и остаться при своем, никак не мог понять смысл некоторых моментов. Сейчас же, сидя в кабинете городского офиса и делая вид, что занят делами, понимал, что все не просто так.

Тенгу в некоторой степени безумны своими любимыми. Отец, мои дядья и кузены – они все не мыслили существования без своих женщин. Даже дед, оставшись одни, всегда говорил о бабушке так, словно она где-то рядом, просто не видима и не слышима для нас.

Проведя обряд, я привязал свою душу к единственной женщине, и не жалел об этом. Но у меня едва хватало сил и терпения, чтобы держаться от нее подальше днем. Чертовы правила гласили, что тенгу не может приближаться к избраннице в светлое время суток первые две недели после обряда. Когда от желания прикоснуться к Орисе, от необходимости почувствовать тепло ее кожи, у меня в ладони треснул стакан, все же позвонил в Главный дом.

– Шиджеру-сама, – вежливо поприветствовал дедов помощник, – чем могу быть полезен?

– Дед не занят?

– Курама –сама сейчас в зале, я мог бы передать ему что вы звонили.

– Нет, – решив помешать деду с его тренировкой, прикрыл глаза. Мне нужен был совет. Или на крайний случай подзатыльник, чтобы не наделать дел.– Отнеси ему трубку, будь добр. Дело требует его внимания.

Возразить мне прислужник не помел, отнеся деду телефон в зал.

– И что? – без предисловий спросил старый тенгу. Было слышно, что дед в хорошем настроении, значит подколок мне не избежать.

– Дед, правила, они рекомендации или все же свод законов?

– Это ты просто так интересуешься или своего дела касательно? – хмыкнул ёкай,

– Меня абстрактные вещи в этой жизни мало волнуют, так что ответь прямо.

– К девочке своей лететь не смей,– вмиг посерьезнел мудрый ёкай. – Правило не просто так придумано. В давности не одна невеста умерла из-за несдержанности нашего вида. Если сказано, что днем ее видеть не можешь – значит так оно и должно быть.

– Ты думаешь, я могу ей навредить? – возмущение все же пробилось в голос, не смотря на попытки сдержаться.

– Я думаю, что ты должен остыть, чтобы этого не произошло. А еще считаю не лишним напомнить, что она так же проходит привязку. Ей нужно время, чтобы разобраться в себе. Ты хотя бы понимаешь, что с тобой происходит, в отличие от нее. Сколько времени вам дали?