Я затянулся и, выпустив клуб дыма, спросил у ухмыляющегося Кирилла:

– И ты, конечно же, что-то хочешь мне предложить?

Тот заулыбался еще шире и заговорил тоном победителя:

– О да, поверь, мне есть что тебе предложить. Даже несколько вариантов, и все они прекрасны!

– Вот как? Любопытно будет послушать.

– Послушай-послушай, мой дорогой кузен. Вариант первый. Самый разумный, как по мне. Ты подписываешь отречение, я принимаю корону и быстро все возвращаю на прежние рельсы. В этом случае я гарантирую тебе неприкосновенность, и ты сможешь присоединиться к семье Николая в Ливадийском дворце. Думаю, там места хватит на всех, а охрана обеспечит вам спокойную жизнь, вдали от тягот и тревог окружающего мира. Правда, союзники настаивают на вашем проживании вне России, например, на одном из прекрасных островов Британской империи, но я против – два бывших императора под юрисдикцией Лондона чревато различными неожиданностями. Вот. Это был первый вариант. Нравится?

– Давай дальше.

Тот кивает.

– Дальше. Дальше вариант номер два. Ты остаешься императором, но оставляешь попытки сломать существующий порядок. Россия продолжает войну, вопросы земли и собственности ты оставляешь в покое, всем участникам последних событий объявляется прощение, а Государственная дума формирует правительство общественного доверия. Верховным Главнокомандующим становится великий князь Николай Николаевич. В России сохраняется самодержавие, но твои реальные возможности ограничиваются, всю реальную политику осуществляет новое правительство.

Кирилл взял короткую паузу, видимо, желая отделить варианты друг от друга.

– Вариант номер три. Ты подписываешь манифест и даруешь России Конституцию, которая ограничивает власть императора, сведя ее фактически к церемониальным функциям. Данный вариант мне нравится куда меньше, ведь я таким образом ограничиваю и свою будущую власть. Да-да, не смотри на меня так, я и при этих вариантах собираюсь оставаться цесаревичем и, соответственно, собираюсь принять после тебя корону империи.

– Еще будут варианты? – интересуюсь я.

– Будут. Итак, я озвучил три, так сказать, английских варианта выхода России из нынешнего кризиса. Теперь выслушай французские…

– А германские будут? – перебиваю его напыщенное словоизлияние.

Он хмыкнул.

– Ты зря так иронизируешь. Выхода у тебя нет никакого, кроме как согласиться на один из вариантов. Но об этом позже. Так вот, французы предлагают вариант установления в России республики. Ты подписываешь соответствующий манифест и отрекаешься от престола в пользу Временного правительства, а тебе, в свою очередь, французские власти гарантируют свободное проживание где-нибудь в Париже или в любом другом месте Франции по твоему выбору. Как ты понимаешь, этот вариант нравится мне меньше всего, ведь короны лишаешься не только ты, но и я. Итак, варианты озвучены, и выбор за тобой. Ты как император не устраиваешь никого. Те же союзники настроены очень решительно, вплоть до прекращения финансовой и военной помощи, а также ужесточения позиции союзников относительно кредитов России. А без помощи союзников наша армия просто разбежится. Россия на полном ходу несется в пропасть. Если ты не уступишь, то впереди нас ждет смута, гражданская война и поражение на фронтах. И миллионы погибших среди тех самых подданных, о которых ты так печешься.

Я смотрел на его самодовольную физиономию, борясь с искушением. Я не мог сказать, чего мне хочется больше – просто и незамысловато собственноручно набить ему морду, кликнуть заплечных дел мастеров или расстрельную команду. Но мордобой проблем не решит, заплечных дел мастера давно повывелись в нынешней «тюрьме народов», и «кровавому царизму» их даже негде взять. Ну, а расстрел…

Тут Кирилл Владимирович окончательно оборзел.

– Сколько времени тебе нужно на принятие решения? Или, может, перенесем встречу на вечер? У меня, знаешь ли, дела еще запланированы на сегодня, не хотелось бы опаздывать.

– А куда тебе торопиться? В камере Петропавловской крепости тебя и переоденут, и накормят, да и развлекут как следует. Уж поверь, программа будет интересной.

Великий князь удивленно посмотрел на меня.

– Миша, это несмешная шутка. Ты и так уже испортил все что мог, зачем тебе усугублять?

Настала моя очередь усмехаться.

– Какие могут быть шутки в наше серьезное время? Только серьезные шутки. Ты тут недавно выражал неудовольствие бездарной и беспомощной работой генерала Глобачева. Я намерен предоставить ему возможность исправить твое неверное о нем впечатление. У него к тебе накопилось много вопросов. Поверь мне, очень много вопросов. И о заговоре, и о заговорщиках, и о союзниках, и об их кознях.

Кирилл вскочил со своего места.

– Ты… ты не можешь так поступить! Я – великий князь! Ты объявляешь войну всем членам императорской фамилии! Ты безумец!

Я переждал вспышку его эмоций и спокойно проговорил:

– Знаешь, Кирилл, вы все услышали только то, что хотели услышать. А вот тот же Сергей Михайлович, которому я эти слова говорил, услышал меня правильно. Потому что сказал я ему тогда следующее: «Господа из Государственной думы путают себя с народом, а некоторые члены императорской фамилии путают себя с Россией. Господа заигрались. Пора всех приводить в чувство и ставить в угол коленками на соль». И еще я добавил: «Постарайся объяснить упрямцам, что для них есть только два варианта действий – либо они поддерживают народ и государя в борьбе с врагами народа, либо может случиться так, что нам потом придется вписывать их имена в списки героев, которые погибли от рук мятежников. И все, что мы потом сможем для них сделать как для членов императорской фамилии – это обеспечить почетные похороны и память как о славных героях. Империи нужны герои, а члены императорского дома не могут быть предателями и изменниками. Это просто исключено». Так вот теперь я не уверен, что почетные похороны для члена императорской фамилии всегда лучше позорной казни. Во всяком случае, почетные похороны я могу гарантировать не всем. Эту привилегию нужно еще заслужить.

Петроград.

Таврический дворец.

6 марта (19 марта) 1917 года.

Вечер

Таврический дворец был буквально набит солдатами. Они были повсюду. Они прогуливались по залам дворца, они толпились в Таврическом саду, еще большее их количество собралось на площади перед главным входом. Да и по самой Шпалерной улице прохаживалось необычайное их количество.

Здесь были представители самых различных частей и даже родов войск. На площади перемешались пехота и кавалерия, нижние чины и офицеры, славянские лица чередовались с кавказскими, и казалось, не было ничего общего в этом вавилонском столпотворении. Но все же была у них всех какая-то общая черта, какой-то особый огонек во взгляде, которым они осматривали окрестности. Во всяком случае, праздные зеваки подходить близко побаивались, а простые прохожие старались от греха свернуть на Таврическую улицу или быстренько шмыгнуть в Водопроводный переулок.