Бой шел теперь внутри здания. Площадь почти не обстреливалась. Мы с майором Шевченко перебежали ее и прыгнули в разбитый оконный проем. Вокруг, в дыму, трещали автоматные очереди. Рвались гранаты. Солдаты огнем прокладывали себе путь в глубь здания.

Шевченко и я шли вслед за штурмовыми группами. В коридорах, в комнатах - всюду вспыхивали короткие схватки. Из-за поворота на наших солдат бросились офицеры в черных мундирах. Вероятно, все они были пьяны или приняли наркотики. Дрались как бешенные. Ни один не сдался в плен. Очевидно, считали, что пощады им все равно не будет.

Под ногами скрипело разбитое стекло. От едкого дыма трудно было дышать. Местами дым был настолько густой, что в трех шагах ни чего не увидишь290.

В одном из залов Рейхсканцелярии Георгий Ленев обустроил свой командный пункт.

Отдельные группы немцев пытались прорываться.

Личный водитель фюрера Эрих Кемпке рассказывал после войны, что пройти сквозь советские позиции из Рейхсканцелярии было возможно, но дальше пробиться было уже куда труднее:

«Наступила темнота. Разбившись на группы, мы покидали имперскую канцелярию. Быстро прошли вымершую Вильгельмплац, спустились в тоннель метро и по шпалам направились к Фридрихштрассе. Примерно через два часа мы добрались до вокзала Фридрихштрассе.

Здесь мы увидели потрясающую картину. Смертельно усталые солдаты, раненые, о которых никто не заботился, и беженцы лежали у стен, на ступеньках лестниц, на платформах. Большинство этих людей уже потеряло всякую надежду на бегство и было безучастно ко всему происходящему. Я покинул вокзал, чтобы разведать возможность прорыва в северном направлении.

В нескольких метрах от Вайдендамского моста улица была перекрыта заграждениями. Рвались снаряды. Все вокруг казалось вымершим. Засевшие за баррикадой солдаты сообщили мне, что некоторым подразделениям удалось прорваться, но оставшиеся, понеся тяжелые потери, отброшены назад.

Выглянув за баррикаду, я убедился, что солдаты говорили правду: тела убитых и раненых темнели на мостовых, словно тени. Картина была ужасающая.

Собрав в этом месте свою группу, я объявил всем, что назначаю Адмиралспаласт постоянным сборным пунктом. Каждому была предоставлена возможность прорываться самостоятельно»291.

Одна из таких групп - с БТР и легким танком - пыталась пройти через позиции 899-го СП. Василий Скоробогатов, описавший этот эпизод, рассказал, что именно в этой группе и был министр по делам партии Мартин Борман. В действительности, как следует из места, где было найдено тело министра, он погиб существенно севернее, в полосе продвижения 3-й гвардейской армии.

Но как бы то ни было, 248-я СД вынудила Бормана покинуть здание Рейхсканцелярии, а уж где именно был взорван танк и убит рейхсминистр по делам партии, не столь важно.

Тем временем группа разведчиков Якова Савченко поднималась с флагом по лестничным маршам здания. Накануне из какой-то красной скатерти они изготовили полотнище и написали на нем «248-я Одесская стрелковая дивизия, 902-й полк». Сам Савченко был коренной одессит, гордился этим и испытывал особый эмоциональный прилив. Знамя закрепили на древке бывшего немецкого флага. Прорываться в здание не пришлось, но недалеко от входа их обстреляли, и им пришлось подавить вражескую огневую точку. Савченко и еще трое солдат поднялись на верхний этаж и вышли на балкон. Было темно. Дул сильный ветер. Ноги вязли в крошке камней. Савченко влез на плечи к товарищам и вставил флаг в трещину в стене фронтона. Порыв ветра выдернул флаг и бросил на балкон. Савченко обложил шток камнями. Ему помогал однополчанин Иван, который тоже взобрался на фронтон. С высоты здания они видели какие-то машины, людей нигде не было. Других красных знамен они не заметили. После бойцы решили найти бункер, где мог прятаться Гитлер. Здание было огромное, куда идти -никто не знал. Но лестницу, по которой бойцы спускались, контролировал один из последних защитников рейха, сидевший за пулеметом. Савченко почувствовал резкий удар в ногу. Очнулся он уже в госпитале. Ранение было серьезным, и он согласился на ампутацию292.

Это были последние выстрелы в столице Германии. Еще в 04.00 у советских позиций появились первые группы немцев с белыми флагами. А в 06.00 белый флаг был выброшен и перед фронтом 248-й СД.

К 10.00 в плен было взято 400 человек, а к вечеру их число достигло 3000. Из их числа отделяли саперов, которые были привлечены к работам по разминированию домов и улиц.

В 15.00 бойцы 905-го СП в районе Унтердерлинден встретились с передовыми частями 3-й ударной армии, которая продвигалась с севера и накануне взяла Рейхстаг.

902-й СП тоже водрузил знамя на германском парламенте. Но не на том, что был сожжен Герингом, а на Кроль-опере, что использовалась Третьим Рейхом для заседания депутатов.

Всего за период боев в Берлине 248-я СД взяла в плен 3557 солдат и офицеров противника, а также одного генерала. Было уничтожено четыре танка, шесть штурмовых орудий, шесть БТР, 18 орудий, 31 пулемет и порядка 1400 солдат и офицеров. Трофейный парк дивизии пополнился 14 танками и штурмовыми орудиями, 242 пулеметами, 52 минометами, 280 автомашинами и 47 складами.

Потери за 1-2 мая составили 14 человек погибшими и 49 ранеными293. По итогам боев между Одером и центром Берлина в дивизии осталось 4195 бойцов.

Бойцы и части дивизии были щедро награждены. Всем стрелковым полкам и 771-му АП было присвоено звание Берлинских. 880-й СП и 902й СП были награждены орденом Кутузова, 905-й СП - орденом Богдана Хмельницкого, а 771-й АП - орденом Александра Невского. К середине июня награды получило 3647 бойцов.

На этом война закончилось. 248-я СД осталась в Берлине нести гарнизонную службу. Дивизия надолго запомнилась берлинцам. Ее мехчасть вплоть до самого конца войны перевозили верблюды, прошедшие долгий путь из Астрахани. Верблюдов осталось два - Мишка и Машка. На одного из них бойцы повесили табличку «Астрахань-Берлин» и ожерелье из орденов и медалей немецкой армии. Это незлобное хулиганство вскоре пресекло командование, а верблюды вместе с дивизией вернулись потом в Советский Союз294.

Последней же жертвой войны из числа бойцов дивизии стал безымянный ездовой, подорвавшийся на мине 10 мая в сквере на Трунге-штрассе.

Судьбы бойцов 248-й СД

Первый командир 248-й СД Леонид Алексеев, отстраненный от командования после множественных неудач осени 1942-го, пробыл в запасе недолго. Но стрелковые части ему более не поручали. С апреля 1943 года он командовал различными артиллерийскими соединениями, пройдя Миусский фронт и закончив европейскую войну в Пруссии, а Вторую мировую - на Большом Хингане. Затем он служил в Московском военном округе, ГСВГ