* * *

Добротный дом Харитонова Гриши, окруженный высоким дощатым забором, стоял особняком от двух десятков других, принадлежавших птицефабрике. Мне пришлось довольно долго колотить в пуленепробиваемые ворота и слушать собачье негодование, прежде чем мне соизволил ответить простуженный и отвратный голос:

– Чего надо?

– Григория Харитонова.

– Его нет. Пошел на …

– Врешь. Ты и есть Григорий Харитонов. У меня к тебе письмо от Майкла.

– Что там еще за письмо?! – В приоткрывшуюся калитку просунулась волосатая, рабочая рука. – Давай его сюда!

– Открой дверь, болван! Посмотри, не на твоей ли я тачке приехал?

– Что?! – Распахивая настежь калитку, на меня выкатила уникально одиозная рожа, а впрочем, и моя была не лучше.

Очевидно, Гриша был лет на десять старше своего брата, а может, просто чрезмерное пристрастие к вину сделало его таким. Свинцово-багровая морда с крохотными, заплывшими глазками, отрицая шею, прочно сидела на тумбообразном туловище, покрытом длинной седой шерстью. Задранный курносый нос неправдоподобных размеров сильно напоминал свиной пятачок и как-то плавно переходил в круглое ротовое отверстие. Густая поросль, торчащая из ушей, была особенно заметна на фоне совершенно голого черепа.

И теперь этот мастодонт тряс меня за грудки и требовал ответить, что случилось с его любимым Мишаней, обещая, в случае летального исхода, сей же минут выпустить из меня кишки. В конце концов такое обращение мне порядком надоело, и я хлопнул ладонями по его растопыренным ушам. Да и хлопнул-то не сильно, но мне показалось, что его свинячьи глазки увеличились в два раза и сейчас выпрыгнут на меня. Заорал он так, что доселе тявкавшая собака замолчала то ли от удивления, то ли от страха.

– Ты что? – спросил он, приходя в себя. – Зачем бьешься?

– Это тебе показалось, Гриша. Прочти лучше письмо, у меня мало времени, да и у твоего братана его в обрез.

– Это что, серьезно? – внимательно изучив депешу, просипел он.

– Серьезнее не бывает.

– Шутит он, – подумав, решил он немного поиграть. – Никаких машин я и в глаза не видел. Он спьяну, наверное, вам сболтнул.

– Это будет его последняя шутка, – улыбнувшись, зловеще пообещал я и пошел к «Москвичу».

– Ты куда? – рванул он меня за плечо. – Не трожь! Это моя тачка!

– Была твоя, а стала моя, подвинься, боров!

– А на тебе! – занес он свой кулачище, который я чудом успел перехватить и, падая, дернуть на себя. Он врюхался головой в дверцу своего же автомобиля. Откатив его бормочущую тушу в сторону, я сел за руль.

– Бывай, Гришаня, а меня лучше не ищи, а то отправишься на небеса к Мишане.

– Эй ты, погоди! Я думал, ты шутишь.

– Нет, я парень серьезный.

– Я это уже понял. Все сделаю, как сказал Мишка, только это… Я, понимаешь, на «девятке» уже все номера перебил.

– А где «десятка»? – наливаясь яростью, прошипел я.

– Она в порядке, я ее не трогал, хоть сейчас забирай, – торопливо успокоил мастодонт. – Только Мишаню не трожьте. Молодой он еще, глупый.

– Выгоняй сюда машину, да не забудь вернуть все вещи, что там находились. Мишаню своего любимого получишь только после того, как на «девятке» восстановишь ее родные номера. И поторопись, времени у тебя мало.

– Айн момент. Только вы уж потом мой адрес забудьте, лады?

– Я бы и сейчас в твой гадюшник не полез, сами виноваты. Откуда здесь можно позвонить в город?

– Только с птицефабрики, если разрешат.

– Мне везде разрешат, пошевеливайся.

* * *

В условленное место, километром ниже причала, я подъехал через час, прекрасно уложившись в регламент. Лодка с привязанным Мишаней дрейфовала в двухстах метрах от берега, и на судне, как мне показалось, царила дисциплина и послушание. Заметив свою машину, Светлана отсемафорила: «Полный порядок» – и, позабыв про все меры предосторожности, тут же потарахтела ко мне.

– Ну что там, Константин Иванович? – спрыгивая на отмель и сияя, как начищенный котелок, еще издали спросила она. – Все в порядке?

– Для тебя – как видишь, а вот со мной хуже, но это потом. Попробуй дозвониться по своему сотовому до города. Мне позарез нужен один человек.

– Бесполезно, я уже пыталась. Ничего не получается.

– Скверно, придется ехать.

– Какая разница? Нам так и так нужно ехать домой. Куда денем этого ублюдка?

– Вот в нем-то вся проблема. Ничего не попишешь, нужно везти его с собой.

– Еще чего не хватало! Если не хотите его утопить, так пусть катится к свиньям собачьим, видеть его гнусную рожу не могу.

– Пока его отпускать нельзя. Он может таких дров наломать, что место на острове нам покажется раем. Ты вот что, посиди пока здесь, покарауль лодку, а я вместе с ним смотаюсь до города и обратно. Вернусь часа через полтора.

– Не хочу, мне противно, мне нужно в ванну, да и зачем вам эта вонючая лодка?

– Для того, чтобы ты и я ночами спали спокойно. Я думаю, это стоит ванны!

– Эй, вы! – устав от долгого ожидания, подал голос Мишаня. – Ну все же в порядке. Развяжите меня, ведь вам вернули машины.

– Заткнись, козел, – отмахнулась Светлана. – Константин Иванович, а может быть, в город смотаюсь я, а вы пока за ним присмотрите? Честно говоря, я его боюсь. Мне показалось, что он задумал какую-то пакость. Вы не сомневайтесь, я ваше поручение выполню в точности. Конечно, если оно не сверхсложное.

– Да нет, просто нужно во что бы то ни стало найти одного человека и передать ему мою записку, а потом, если понадобится, привезти его сюда.

– Я вытащу его из-под земли.

– А если вдруг он умер или в составе экспедиции отправился в Арктику, ты то же самое расскажешь моему тестю либо жене и покажешь им дорогу. Жду тебя через два часа, только помни: если ты отнесешься к делу наплевательски, то мы с тобой можем здорово поссориться.

* * *

Макс Ухов, сопровождаемый Лютовой, подъехал через полтора часа, когда мне уже порядком надоело нытье и скулеж Мишани. Злой как черт и даже не сказав «здрасьте», он легонько съездил Майкла дубинкой по хребту и профессионально-заученно воскликнул:

– Этот, что ли?

– Этот, – в той же тональности ответил я.

– У! Козел!

– Оставь его, Макс, он уже ручной.

– Тогда в чем дело, Иваныч? Я плохо улавливаю твою мысль.

– Дело в первой кошке.

– Не врубился, изъясняйся доходчиво. Не забывай – с милиционером говоришь.

– Ты знаешь, кто хозяйка этого малого? – кивнул я на перепуганного Мишаню.