И еще небольшая информация к размышлению. Если посмотреть биографии руководителей Госплана СССР, в разные периоды членами или кандидатами в члены Политбюро являлись В. В. Куйбышев, Н. А. Вознесенский, М. Г. Первухин, М. З. Сабуров, Н. В. Талызин, Ю. Д. Маслюков…

Государственник

А каковы были убеждения Н. К. Байбакова? На Николая Константиновича любят наклеивать ярлыки: «сталинист», «брежневец», «косыгинец»… Но если вдуматься, что стоит за этими штампами? Да, пожалуй, и ничего. В каждое это понятие можно вложить что угодно. Ну, вот, например, «сталинист» — был высокого мнения об «отце народов»? С одной стороны, конечно — индустриализация, победа в Великой Отечественной войне! А как же быть с массовыми убийствами и террором? Наш герой, однозначно, не принимал такие методы… Или вот «брежневец»! О каком Леониде Ильиче мы ведем речь? О прогрессивном энергичном руководителе, каковым тот являлся в первые годы своего правления? Или о дряхлом и немощном старике — герое многочисленных анекдотов и частушек? Да и с «косыгинцем» не все так просто. Безусловно, премьер и его зам тянули одну лямку. Но Байбаков начал работать с Алексеем Николаевичем, когда ему было 54 года. То есть это был уже сложившийся, зрелый человек, который конечно же имел собственные представления о жизни. Повторим, штампы и ярлыки типа «сталинист», «брежневец», «косыгинец» не проясняют, а лишь запутывают ситуацию.

Работники Госплана хорошо запомнили первое партийное совещание, которое проводил только что вступивший в новую должность Николай Константинович почему-то в Театре эстрады. Он говорил о задачах, которые стояли перед Государственным плановым комитетом, о перспективах… А еще он говорил: работники Госплана должны мыслить на государственном уровне! «Мы с вами в первую очередь — государственники!» — призывал он своих коллег.

Государственник — для Николая Константиновича это понятие, пожалуй, было определяющим. Но что же конкретно он вкладывал в это слово? Мы спросили об этом Д. В. Украинского, который работал с Байбаковым еще со времен совнархозов. Ответ нам показался удивительно точным. «Я бы сказал, что государственник для Николая Константиновича — это, прежде всего, человек, который способен верно оценить вызовы времени, соотнести их с имеющимися возможностями и приложить все усилия, чтобы на эти вызовы ответить». Мы ожидали какого-то пафоса, торжественности, а все оказалось четко, конкретно, одним словом, по-байбаковски!

Не партия, не социализм, не коммунизм и не какие другие «измы» составляли ядро убеждений председателя Госплана СССР (хотя все ритуалы он соблюдал вполне в духе времени). А государство! Каким хотел он его видеть? Сильным и могучим — безусловно! С высокоразвитой современной экономикой — конечно! Чтобы люди жили в достатке и благополучии — разумеется! До конца своих дней он оставался оптимистом, верил: когда-нибудь так и будет. Нужно только побольше людей, которые действительно мыслят по-государственному…

Скажи мне, кто твой зам…

Кто же окружал Николая Константиновича в Госплане? Кто были те люди, на которых он опирался? Приглядимся к его заместителям. Условно их можно разделить на четыре группы.

Первая из них — это коренные госплановцы — высококлассные специалисты, много лет проработавшие в системе, выросшие в системе и этой системой воспитанные. Так, ярким представителем этого крыла был Николай Павлович Лебединский. «Более сорока лет проработал он в Госплане, — писал о нем Байбаков, — прошел тернистый и долгий путь от простого инженера до начальника сводного отдела народно-хозяйственного плана и заместителя председателя. Его перу принадлежат более 50 научных работ и два учебника по методологии планирования… В течение 10 лет он работал профессором кафедры планирования Академии народного хозяйства СССР. Когда Николая Павловича назначили одновременно начальником Главного вычислительного центра Госплана — самого мощного в стране, он активно руководил работами по созданию автоматизированной системы плановых расчетов (АСПР)». Как вспоминал Д. В. Украинский, это был очень грамотный специалист, знаток балансов, прекрасно понимал сложнейшую механику планирования в сочетании с математикой и новыми методами.

Второй тип заместителей председателя Госплана — это производственники-отраслевики, специалисты в своей области. К таким замам можно отнести, например, Николая Ивановича Рыжкова. Он много лет работал на крупнейшем предприятии страны — заводе «Уралмаш», потом четыре года был первым заместителем министра тяжелого и транспортного машиностроения, а в 1979 году стал первым замом Байбакова. Кстати, переходить в Госплан у него не было никакого желания. Николай Иванович рассказывает об этом так: «Когда Николай Константинович предложил перейти к нему замом, я категорически отказался. Сказал, что не освоился еще на своем, министерском, месте. Всего четыре года прошло, как я приступил к работе. Отрасль крупная, но все-таки отрасль. А здесь — страна, море безбрежное. Нет, не пойду. Ни за что. И вообще, мол, жалею, что „выдернули“ меня с „Уралмаша“. Там все было знакомо, интересно. Но Николай Константинович сказал мне: „Я буду бороться“. Он подключил других руководителей, которые стали со мной „работать“. Вызывали к секретарям ЦК КПСС. Со мной говорили Суслов, Кириленко… Нет, ничего не помогло. Наконец, вызвали на Политбюро. Я хотел даже там, на Политбюро, отказаться… „Не подведи меня, прошу тебя как сына“, — сказал мне в напутствие один из руководителей отдела ЦК, которого я хорошо знал, ценил. Вошел, вижу, председательствует Л. И. Брежнев. Зачитали мою анкету, обсудили, решили: я — в Госплане… „Да, — вдруг говорит мне Брежнев, — попал ты“».

Третий тип заместителей председателя Госплана — крупные государственные и партийные деятели, которые перешли на работу к Байбакову в силу разных обстоятельств. Самый яркий пример — Яков Петрович Рябов. В 1971–1976 годах он возглавлял Свердловский обком КПСС, потом его перевели на работу в Москву, где он стал секретарем ЦК КПСС, курирующим оборонку. Но так вышло, что отношения с членом Политбюро, министром обороны Д. Ф. Устиновым не сложились. Рябов выступал за оптимизацию военных расходов, Устинов доказывал и обосновывал необходимость их увеличения. Мириться с таким секретарем ЦК Дмитрий Федорович конечно же не собирался… То ли это был грамотно спланированный сценарий, то ли Рябов сам подставился. Но дело было так. «В феврале 1979 года я был в Свердловской области как депутат Верховного Совета СССР по 303-му Нижнетагильскому избирательному округу, — рассказывает Яков Петрович. — В городе Нижний Тагил я встречался с избирателями на ведущих заводах города, в культурных, учебных, медицинских и коммунальных учреждениях, на стройках. Пришлось постоянно выступать и отвечать на множество вопросов. К сожалению, было много вопросов по состоянию здоровья Брежнева». Особенно давили на Рябова на встрече с членами бюро Нижнетагильского горкома: «Яков Петрович, ведь вам известно, весь мир говорит о плохом здоровье Брежнева, а вы, секретарь ЦК КПСС, не хотите сказать правду своему многолетнему узкому составу товарищей». И Рябов не сдержался: «Ну, что особенного, если заболел генеральный секретарь. В руководстве страны, на хозяйстве — Политбюро, секретариат ЦК КПСС, здесь полное единство и дружная работа. Неужели мы не сможем прикрыть заболевшего руководителя?» Стоит ли говорить, что через несколько дней Рябову позвонили и сообщили, что его отправляют на кадровое «укрепление» Госплана?