сначала я пребывал в беспамятстве, потом всего лишь и успел, что встретиться с госпожой Абрамовой да Елизаветой Андреевной, после чего покинул владения, приступив к расследованию убийства их соседки. Но во сне я точно знал, что мне нужно подняться по лестнице на второй этаж, повернуть направо, пройти две двери (гардеробную и комнату горничной), после коих и будут нужные мне покои. Я толком не знал, что там, в той комнате, куда я так стремлюсь, но был уверен: там ждёт меня настоящее и безграничное счастие, о коем только в старинном романе и можно прочитать. От нетерпения лестницу я преодолел как мальчишка, лихо перешагивая сразу через две ступеньки, на предпоследней, второй, если считать при спуске сверху, зацепившись обо что-то чуть и не рухнув лицом вниз. От болезненного падения меня спасла отличная реакция: я успел ухватиться за перила и негромко, но весьма энергично выругался. Мощный выброс адреналина в результате этого неприятного казуса вышиб меня из сна, словно пробку из шампанского, я резко распахнул глаза, сел и напряжённо огляделся, пытаясь понять, где нахожусь и как меня сюда занесло. Так, я в своей комнате, в той же самой одежде, в коей и рухнул в кровать, значит всё, что я увидел, было всего лишь сном. Забавно, раньше настолько реальных сновидений у меня никогда не было. Что особенно благостно, голова у меня уже не болит, кровь бурлит и хочется приключений. Прогулка по дому в поисках таинственной комнаты тоже вполне подойдёт, заодно проверю, о какую заразу я споткнулся на лестнице, и постараюсь убрать её прежде, чем обитатели второго этажа проснутся и станут выходить из своих комнат, рискуя сломать себе шею, кубарем скатившись вниз.

Свои намерения я привык претворять в жизнь, а потому, спешно поправив одежду и постаравшись придать себе наиболее благопристойный для столь позднего времени облик, я приоткрыл дверь своей комнаты и прислушался. Те, кто уверяет, что ночь бесшумна, никогда не гуляли по погружённому во мрак дому в ту пору, когда все обитатели разошлись по своим комнатам, обменявшись пожеланиями сладких снов, не несли дежурство в самый «мёртвый» час с трёх до четырёх и вообще засыпали сразу же, едва коснувшись головой подушки. На самом деле ночь такая же разноголосая, как и день, только она не кричит во всё горло, а негромко делится со всеми, кто желает, своими секретами. Мне с детства нравилось слушать ночную жизнь, мальчишкой мне казалось, что если быть очень внимательным и подняться повыше, то можно даже подслушать, о чём тихонько перешёптываются звёзды над нами. А сколько раз за время службы меня спасало умение слушать и слышать мрак! И не только меня, что особенно радует.

Так вот, дом госпожи Абрамовой, погружённый во мрак и на взгляд стороннего наблюдателя крепко спящий, если внимательно прислушаться, походил на большой муравейник. Вот коротко скрипнула дверь, прошелестело чьё-то платье, раздался приглушённый голос то ли умоляющий, то ли, наоборот, приказывающий. Я осторожно выскользнул из комнаты, привычно пригибаясь, прижимаясь к стене и стараясь мягко перекатываться с пятки на носок, чтобы ступать бесшумно, прокрался туда, где звучал этот явно взволнованный голос. Конечно, подслушивать некрасиво, но, согласитесь, честные дела под покровом ночи не вершатся. Я добрался до угла и остановился, не рискуя двигаться дальше, так как прерывающийся девичий голос звучал совсем рядом, и если бы я выглянул из своего укрытия, то непременно оказался бы обнаружен.

- Давай уедем, умоляю, - отчаянно шептала незнакомка, судорожно всхлипывая и делая титанические усилия, дабы не разрыдаться в голос и не перебудить всех вокруг. – Я не могу больше притворяться!

Та-а-ак, судя по всему, кто-то на собственном горьком опыте постигает истину о том, что обманывать некрасиво. Эх, жаль, не видно лица, утром придётся эту бедолагу по голосу искать, а я всё-таки не принц из «Русалочки», хотя тот с этой задачей тоже не справился, предпочтя земную принцессу морской нимфе, мда.

Незнакомка меж тем продолжала свой страстный монолог:

- Пойми, я устала! Устала постоянно лгать, устала улыбаться, когда хочется плакать, устала развлекать эту старую ведьму, устала быть куклой, которую то достают с полки, чтобы поиграть, то безжалостно ломают и бросают на пол! Я не могу так больше!

- Не можешь, значит, - голос мужчины был глухим и ровным, словно он обсуждал зарядивший на сутки дождь или поданную к ужину рыбу.

Однако для его собеседницы даже этой краткой фразы было достаточно, чтобы воодушевиться и продолжить с новым пылом свои излияния:

- Да, не могу. Давай уедем, прошу тебя.

Повисла тишина, прерываемая лишь приглушенными всхлипываниями девушки и шелестом её платья, когда она начинала переминаться с ноги на ногу. Я уже собирался уходить, когда мужчина хрипло прошептал:

- Иди ко мне.

Ну вот, ему про храм, а он про срам, сейчас начнёт успокаивать девицу всеми доступными способами, а когда она утомлённая размякнет, попросит потерпеть ещё чуть-чуть, суля в недалёком будущем райскую жизнь на золотых горах. И девица его непременно простит, посулам его поверит и беспрекословно станет выполнять любую его прихоть до очередной истерической вспышки. И так будет продолжаться до тех пор, пока или он не найдёт износившейся рабыне (назвать сию особу женой, подругой, спутницей или даже любовницей у меня язык не поворачивается) замену, или она во время очередной истерики его не убьёт. В моей служебной практике встречались оба варианта.

Я покачал головой, понимая, что сейчас девица не услышит и самого господа бога, вздумай он спуститься с небес для её вразумления, но дал себе зарок непременно найти эту жертву и побеседовать с ней днём, когда страсти немного утихнут, дав призрачный шанс достучаться до разума, коий имеется даже у самых бестолковых особ. Что ж, здесь мне больше делать нечего, судя по шуршанию одежд и участившемуся тяжёлому дыханию, этой парочке свидетели совершенно точно не нужны, поэтому скромно удалимся.

Я плавно развернулся, стараясь ничего не задеть и ничем не зашуршать, дабы не спугнуть голубков, становящихся всё более раскованными, и направился в сторону лестницы на второй этаж. По пути мне пришлось спешно юркнуть в тень и плотно прижаться к стене, чтобы не столкнуться с пошатывающимся субъектом, обдавшим меня винными парами и трепетно прижимающим к груди бутыль. Судя по нетвёрдой походке и стойкому амбре, визит за вином у данного господина явно не первый, а если учесть, что он добывает выпивку сам, а не гоняет слуг, то хозяйка дома сего времяпрепровождения явно