– Тебе не хватает элементарной научной подготовки, – покачал головой Галилей. – Солнце должно двигаться непрерывно; оно не может сразу прыгнуть из одной точки в другую, не пройдя через все промежуточные. Согласно твоей гипотезе, мы должны были бы наблюдать следующую ситуацию: солнце становится меньше, чем мы видим его обычно, но больше летящей звезды, а потом, удаляясь, постепенно становится летящей звездой. Но мы никогда не наблюдали ничего подобного.

– Поскольку у тебя научная подготовка на должном уровне, ты, стало быть, разобрался во внутренней структуре светила?

– Конечно. Этим своим открытием я горжусь больше всего. Солнце состоит из разреженного, очень обширного облака газов, внутри которого имеется плотное раскаленное ядро.

– Совершенно верно! – подтвердил Ван. – Но ты, по-видимому, еще не знаешь об особом оптическом взаимодействии между газообразной внешней оболочкой солнца и атмосферой нашей планеты. Этот феномен сродни поляризации или гасящей интерференции. В результате, когда мы наблюдаем солнце изнутри нашей атмосферы, а потом оно отдаляется от нас на определенное расстояние, газообразный слой внезапно становится абсолютно прозрачным, и все, что видно, – это раскаленное внутреннее ядро. Поэтому оно и представляется нам летящей звездой.

Этот феномен вводил в заблуждение каждого исследователя на протяжении всей истории цивилизаций и не давал открыть существование трех солнц. Теперь вы понимаете, почему три летящих звезды знаменуют наступление экстремального холода: все три солнца удаляются на слишком большое расстояние от планеты.

Последовала короткая пауза – все обдумывали услышанное. Первым нарушил молчание Аристотель:

– Тебе не хватает элементарной логики. Это правда – временами мы видим три летящих звезды, после чего всегда наступает гибельный холод. Но, согласно твоей теории, иногда мы также должны были бы видеть на небе все три солнца нормального размера. А такого ни разу не случалось! Ни одна цивилизация этого не зафиксировала!

– Постойте-ка!

Длиннобородый человек в шляпе странного фасона поднялся и заговорил в первый раз.

– Я Леонардо да Винчи. Думается, подобные свидетельства есть. Одна цивилизация видела одновременно два солнца и погибла, сожженная их совместным жаром, но записи, оставленные ею, весьма туманны.

– Речь о трех солнцах, а не о двух! – отрезал Галилей. – Согласно теории Коперника, раз в небе иногда появляются три летящих звезды, то должны появляться и три солнца!

– Это случалось! – спокойно и уверенно заявил Ван. – Люди видели одновременно три солнца. Но никакой информации о событии не сохранилось просто потому, что свидетелям его оставалось жить не более нескольких мгновений! У них не было ни малейшего шанса спастись. День трех солнц – самая ужасающая из катастроф, могущих постигнуть наш мир. В такой день поверхность планеты в один миг превращается в пылающую топку; даже камень плавится. После рокового Дня трех солнц должна пройти целая вечность, прежде чем жизнь и цивилизация вновь возродятся. Вот почему нет свидетельств таких дней.

Повисла тишина. Взгляды присутствующих обратились к папе.

– Сжечь его, – ласково проговорил тот. Улыбка на его лице показалась Вану знакомой: так улыбался царь Чжоу из династии Шан.

В Большом зале воцарилось оживление – казалось, будто начались приготовления к великому празднику. Галилей со товарищи весело приволокли из темного угла кол с привязанным к нему начерно обгоревшим трупом. Труп отвязали и отшвырнули в сторону, а кол воткнули вертикально. Другая группа ученых с упоением обкладывала его дровами. Один только Леонардо не принимал участия в суматохе. Он сидел у стола, погрузившись в раздумья, и время от времени брал гусиное перо и чертил какие-то цифры прямо на столешнице.

– Это Джордано Бруно, – пояснил Аристотель, указывая на обгорелый труп. – Тоже, как ты – пришел и начал вещать какой-то вздор.

– Поджарьте его на медленном огне, – слабым голосом проговорил папа.

Двое солдат принялись привязывать Ван Мяо к столбу асбестовыми веревками. Ван поднял пока еще свободную руку и указал на папу:

– Ты всего лишь программа! А вы, прочие, – либо тоже программа, либо кретины. Я вернусь под новым логином!

– Как бы не так! – хохотнул Галилей. – Вылетишь с треском из «Трех тел» навсегда!

– Значит, ты действительно программа. Потому что живые люди знают, как работает Интернет. Самое большее, что может сделать игровая система, – это зарегистрировать мой МАС-адрес. Перейду на другой компьютер, создам новый ID, только и всего. Мы еще встретимся!

Леонардо поднял глаза на бунтовщика, проговорил: «Система просканировала твою сетчатку через шлем V-костюма» – и снова вернулся к своим вычислениям.

Вана охватил ужас.

– Не делайте этого! – закричал он. – Отпустите меня! Я говорю правду!

– Если ты говоришь правду, то не сгоришь, – утешил его Аристотель. – Игра вознаграждает тех, кто на верном пути.

Он широко улыбнулся, вынул зажигалку «Зиппо», виртуозно, как заправский фокусник, покрутил в пальцах и, наконец, чиркнул.

Он собрался было уже зажечь поленья под Ваном, но в этот момент туннель, ведущий в зал, вспыхнул алым светом, из входного проема пахнуˊло жаром и гарью. Из алого зарева в помещение галопом ворвался конь. Охваченный пламенем, он огненным шаром пролетел по залу. За всадником, рыцарем в раскаленных докрасна латах, тянулся белый шлейф дыма.

– Конец света! Конец света! Дегидрация! Дегидрация! – кричал рыцарь. Его конь упал и превратился в костер. Всадник вылетел из седла, кубарем прокатился по полу, замер около шеста и больше не шевелился. Из отверстий в его панцире продолжал валить белый дым. Жир мертвеца с шипением вытек на пол и загорелся – казалось, будто у рыцаря выросли два огненных крыла.

Все присутствующие в Большом зале ринулись к выходу, протиснулись в него и растворились в алом зареве туннеля. Ван Мяо изо всех сил боролся со своими путами, пока наконец не освободился, а тогда тоже кинулся через зал. Обогнув пылающих коня и всадника, он влетел в туннель и бежал, пока не выскочил наружу.

Земля светилась красным, как кусок железа в кузнечном горне. Раскаленные потоки лавы змеились по багровой равнине, словно огненная сеть расстелилась от горизонта до горизонта. К небу поднимались бесчисленные тонкие столбы пламени – это горели дегидратории. Сгорающие внутри них сухие оболочки придавали огню странный голубоватый оттенок.

Неподалеку Ван увидел около десятка маленьких столбов пламени того же необычного цвета. Это горели те, кто выскочил из пирамиды чуть раньше: папа, Галилей, Аристотель, Леонардо и прочие. Пламя вокруг них было прозрачно-голубое, и Ван различал, как их лица и тела коробятся в огне. Уставившись на Вана и воздев руки к небу, они торжественно пропели в унисон:

– День трех солнц…

Ван взглянул вверх: там три гигантских солнца, занимавшие почти весь небосвод, медленно вращались вокруг невидимого центра, напоминая исполинский вентилятор, дышащий на планету смертельным жаром. Постепенно вся формация сместилась на запад и половина ее скрылась за горизонтом. Вентилятор продолжал вращаться; время от времени раскаленная лопасть взмывала в небо, и гибнущий мир видел очередные короткие восход и закат. Наступала недолгая ночь, земля кроваво светилась, а потом солнце всходило снова и пронзало пространство злобными параллельными лучами.