Я обрыскал на коленках всю лужайку, осмотрел каждый камень, но ничего не нашёл. «Не невидимка же ОН, в конце концов», – подумал я и позвал Кыша.

– Без вашего брата нам не обойтись, – сказал я ему, прицепил к ошейнику поводок, подвёл к тому месту, где нашли три огурца, и велел искать.

Но Кыш ленился, чесал нос лапой, ел травку и чихал.

Ко мне подошла Анфиса Николаевна.

Она спешила на работу в пансионат «Прибрежный».

Я спросил:

– А вы тогда поймали похитителя огурцов?

– Я сначала догадалась, кто он. Его фотокарточка справа от зеркала. Посмотри. Я спешу. Вечером поговорим.

Наша хозяйка ушла на работу, а я зашёл в дом, залез на стул и увидел справа от зеркала фото парнишки лет тринадцати в военной гимнастёрке. К ней были приколоты орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».

«Вот так похититель!» – подумал я.

– Алёша! Пойдём скорей в «Кипарис», отнесём папе бритву. Она была в моём чемодане! – позвала мама. – Папа будет бушевать, когда её не найдёт.

Я залез на ограду, зажмурился, прыгнул на улицу и ушиб подбородок об коленку. Из глаз у меня посыпались искры.

– А если ты сломаешь ногу? Ты понимаешь, что сорвётся весь наш отпуск? – спросила мама. – Ты обязательно должен выходить на улицу именно таким путём?

– Я ищу след, – ответил я.

– Идём быстрей. Даю тебе честное слово, а ты знаешь, что оно действительно честное, что, если ты не будешь отдыхать как следует, если ты будешь лазить по заборам и вытворять чёрт знает что, я отвезу тебя на аэродром и отправлю к Сергею Сергеевичу! Ты понял? И не забудь про Кыша! Я всю ночь после его возни с кошкой не могла уснуть. Мне снились всякие ужасы, – сказала мама и даже дёрнула меня за руку. – Кроме того, я волнуюсь за папу, а тебе хоть бы хны! Ты вздумал играть в сыщиков, и я чувствую, что до добра нас это не доведёт. Местные хулиганы с тобой цацкаться не будут, учти. Мы с Анфисой Николаевной решили заявить в милицию, а ты, пожалуйста, сам ничего не предпринимай. Дай мне отдохнуть! Ведь у меня раз в году отпуск!

Я ещё раз пообещал помочь маме отлично отдохнуть. Она успокоилась и послала меня отнести папе бритву, а сама с Кышем осталась ждать на скамейке у ворот «Кипариса».

– Не волнуйся, если я задержусь. Вдруг папы нет на месте, – сказал я.

Папы в палате не было. Там сестра-хозяйка ругала Федю за то, что у него под кроватью лежали верёвки и железные крючья.

– Если сегодня же не уберёте, я напишу докладную Корнею Викентичу! – пригрозила она.

– Да я вообще могу съехать отсюда! Чем по вашим драконовским законам жить, лучше дикую койку снимать! – возмутился Федя. – Того нельзя, этого нельзя.

– Успокойтесь, голубчик. Стыдно такому Геркулесу капризничать, как мальчишке. Мы вас ремонтируем, а вы соблюдайте режим и порядок, – ласково сказала сестра-хозяйка. – Уберите, милый, верёвки и железки.

– Ладно. Уберу. Когда со мной по-хорошему, – сказал Федя, – тогда я шёлковый.

«Странно, – подумал я, – зачем ему в санатории верёвки и крючья? Ведь это альпинистское снаряжение. Очень странно!»

Я побежал в столовую. Она была на первом этаже. Мне даже не понадобилось заходить внутрь. Папа сидел за столиком у открытого окна вместе с Василием Васильевичем, Миловановым и Торием.

Я подошёл и, наверно, глупо уставился на салаты из огурцов, которые стояли на столе, потому что все трое засмеялись.

– Привет! Ты что, проголодался? Огурцов захотел? – спросил папа.

– А где вы их, интересно, взяли? – спросил я, наверно, так подозрительно, что папа даже привстал и строго переспросил:

– Что за допрашивающий тон? Что значит – где мы взяли огурцы?

Тут я случайно заметил, что люди за соседними столиками тоже едят салат из огурцов, и сказал:

– Извините. К нам в огород вторую ночь подряд грабители забираются. Огурцы таскают.

– И ты взял под подозрение родного отца? – с обидой сказал папа. – Спасибо!

– Это у меня просто вырвалось. Мне хочется напасть на след, – объяснил я.

– И помногу таскают? – поинтересовался Василий Васильевич.

– Помалу. И ещё роняют. Анфиса Николаевна утром три штуки нашла, – ответил я, – что-то вспомнила и начала переживать.

– Это ваша хозяйка? – спросил он.

– Ага. Она хорошая. Всю войну провоевала. И я с Кышем буду защищать её огород. На третий раз мы их накроем с поличным! – пообещал я. – Такую ловушку поставим, что бабочка и та попадётся!

– Стоит ли из-за двух огурцов такой огород городить? – шутливо сказал папа.

– Дело не в огурцах. Анфисе Николаевне что-то начало мерещиться, а мама неспокойно себя чувствует и говорит, что сегодня огурцы, а завтра ещё что-нибудь. Она трусиха… Вот твоя бритва. Я пошёл.

– Мне непонятно, чем занимается Кыш, когда кто-то орудует под вашим носом, – сказал папа.

– Ночью на Кыша совершила нападение кошка, и у него испортился нюх, – объяснил я, а Василий Васильевич засмеялся.

Милованов продолжал читать книгу и есть, а Торий решал шахматную задачу.

Вдруг в зале столовой гулко и скрипуче, как на школьных соревнованиях по бегу, загремел чей-то голос:

– Внимание! Внимание, товарищи! Сейчас с важным сообщением выступит Корней Викентич!

В зале стало тихо… Только позвякивали ложечки о края стаканов. Корней Викентич сообщил:

– Товарищи! Вчера вечером здесь, в этом зале, я поставил вас в известность о посягательстве на культурные ценности… Был изуродован Геракл… Почему вы опоздали, Ёшкин? – спросил он у пришедшего вместе с сестрой-хозяйкой Феди.

Она что-то шепнула на ухо Корнею Викентичу. Тот кивнул. Федя сел за папин столик. Он сам был похож на Геркулеса. Его мускулы так и играли под белой майкой.

– Товарищи! Сегодня вновь обнаружены следы варварской деятельности человека, очевидно находящегося среди нас. На чудесной вазе, работы бывшего отдыхающего Восторгова, обнаружены слова: «Крым – это чудо. Берегите его!» Эти же слова вырезаны на скамейке около фонтана. – В зале возмущённо зашептались. – Слов, товарищи, нет! Нужны дела! Нужны дейст-ви-я! Повторяю: при полнейшем соблюдении режима и выполнении всех процедур! Нам брошен вызов! – воскликнул Корней Викентич и быстро вышел из столовой.

– Ах как наивен наш профессор! Публично призывать к борьбе с варварством неразумно, – сказал Василий Васильевич папе. – Варвар теперь законспирируется, и поймать его будет трудно. Но не невозможно. У меня, например, были дела посложнее.

– Вы профессиональный детектив? – спросил папа.