Когда над полем гудит сирена – первый балл в игре наш.

— Ты какого хера делаешь?! – срывается на Олега боров, которого тот расстрелял в спину. – Правила не слышал? Я уже не был в игре.

— Николай Ильич, - Олег снимает маску и выглядит абсолютно довольным происходящим, - прошу прощения. Больше этого не повторится. Сами понимаете, в пылу сражения не всегда за всем можно уследить. А вы были столь проворны, что я принял вас за опасного противника.

Это явная ложь, даже троллинг, и боров отлично это понимает.

— Господа, это всего лишь игра, не стоит принимать ее близко и ссориться, - один из судей аккуратно оттесняет краснеющего борова. – Все всё поняли и в дальнейшем подобных ошибок не допустят. Верно? – взгляд на Олега.

— Разумеется, - охотно подтверждает тот.

Второй заход затягивается дольше. Даже приходится поползать и повыжидать, хотя Олег снова прется напропалую, но на этот раз эта тактика не срабатывает – он попадает под перекрестный огонь и выбывает из игры самым первым. И все же мы втроем вытягиваем второй балл.

— Не хочешь изменить тактику? – спрашиваю Олега после захода.

— Все под контролем, - говорит уверенно, но мне кажется, что выглядит он немного раздраженным.

Третий заход мы сливаем вчистую, потому что теряем немного времени на то, чтобы выбить засевшего возле кнопки противника, но этого достаточно, чтобы оставшиеся трое обошли нас с фланга и снесли нашу собственную защиту.

И снова Олег принимает проигрыш слишком близко к сердцу. Не ругается, ни на ком не срывается, но как будто глубже погружается в себя. Точно эта игра для него не совсем игра, а по-настоящему схватка не на жизнь, а на смерть.

Пока не трогаю его, не капаю на мозги. В конце концов, он здоровый половозрелый мужик, который наверняка в состоянии справиться с собственными эмоциями.

В этом режиме мы выигрываем со счетом четыре-один.

И все будто переворачивается с головы обратно на ноги – Олег снова доволен собой и всеми нами, снова смотрит на противников, как на нашкодивших котят. Даже с видимым удовольствием ведет с ними отвлеченные беседы, максимально вежлив и шутит. Причем отвечают ему не так чтобы в том же благозвучном тоне, скорее, подчеркнуто холодно.

Следующий режим игры – захват флага.

Правила простые, нужно захватить флаг, который находится в центре площадки, и удерживать его в течении десяти секунд. И так до трех побед.

С одной стороны, простора для маневра становится даже больше, потому что есть смысл не тупо бежать вперед, а кружить вокруг центра, выискивая и снимая противников. С другой стороны, вполне эффективно себя могут показать даже боровы, которым достаточно просто занять удобную позицию и из нее вести огонь, отбивая наши притязания на флаг.

Первый заход мы проигрываем с треском. Олег снова бросается вперед – и тем самым мы быстро лишаемся одного игрока. А потом просто не в состоянии успеть перехватить флаг.

Я уже даже не смотрю на Олега, зная, что увижу на его лице.

Я знаю, что это. Знаю потому, что когда-то в детстве сам был таким. Это обида, помноженное на нежелание проигрывать. Даже в мелочах. Сейчас кажется смешным, но еще в школьные годы я как-то играл со своим другом во вкладыши. В то время они уже почти отходили, но у меня еще была хорошая коллекция. Так вот в тот вечер мне очень не везло – и я проиграл целую стопку. Казалось бы, ерунда, какие-то бумажки. Но меня это так расстроило, что я со слезами на глазах умолял друга мне эти вкладыши вернуть. И он вернул. Но насколько же мне потом было противно от самого себя.

Я абсолютно не умел проигрывать. Долгое время, пока медленно, но все же верно не смог побороть в себе эту слабость. Нельзя всегда и во всем быть лучше остальных. И если не готов проиграть – не начинай игру. Хотя, думаю, подобный подход важен не только в игре, но и в жизни.

Стремиться надо – убиваться нельзя.

Особенно хорошо это понимаешь, когда теряешь кого-то, кто очень дорог. И сразу вся напускная шелуха остается на далеких и чуждых планах, кажется абсолютно ненужной и даже глупой.

Подозреваю, Олег до сих пор не умеет проигрывать. Совершенно. Даже в мелочах.

На игровой площадке мы проводим почти пол дня. С перерывами и даже обедом, не загоняя себя и особенно не напрягаясь. И каждый раз я вижу одну и ту же картину: Олег светится хороший расположением духа и настроением, когда мы выигрываем. И погружается в себя, когда проигрываем. Причем за проигрыш он считает не проигрыш команды, а свою собственную неудачу.

Хорошо, что по итогу мы уделываем наших соперников по всем фронтам и во всех режимах. Как по мне, они держатся очень достойно. Даже боровы. И Олег абсолютно доволен итогом, хотя каких-то полчаса назад в откровенной ярости сорвал с головы маску и что-то очень эмоционально объяснял одному из судей, хотя объективного повода к этому не было никакого. Потом еще пришлось договариваться не применять к распоясавшемуся Олегу никаких дисциплинарных взысканий, так как снимать маску во время игры запрещено строго на строго, что полностью справедливо.

Честно говоря, не припомню, чтобы хоть раз видел Олега в таких эмоциональных качелях. Всегда считал его исключительно сдержанным. Куда более сдержанным, чем я. И куда более разумным. Не знаю, возможно, все дело в каких-то его личных загонах на работе.

Мы друзья – и мне важно знать, что у него все нормально. Проблема в том, что после игры небо над нами снова высокое и голубое, а солнце светит жарко и ярко, в том смысле, что от плохого настроения Олега не остается даже намека. И на мои ненавязчивые вопросы, что это там было, он просто отмахивается и делает такое удивленное лицо, будто действительно не помнит своих качелей.

Но спишем на то, что я ни черта не понимаю в жизни и просто глобально не прав.

Глава двадцать пятая: Венера

Одиннадцать дня, а я еще даже не умывалась и дважды отключала будильник, буквально наслаждаясь законным правом на лень. После премьеры прошла всего пара дней, но у меня впереди еще две недели засуженных выходных. И этот тот случай, когда впервые в жизни я планирую насладиться ими на всю катушку, потому что Ольховская пообещала заявить на меня в полицию, если увидит на пороге студии хотя бы мою тень.

Ну и кроме того, я действительно устала.

Пока готовилась к премьера - мой внутренний генератор работал в полную силу, и усталость, даже если накапливалась за день и заполняла все внутренние резервуары, к утру каким-то волшебным образом рассасывалась и я снова резво неслась на репетиции и к своим ученицам в школу.

После премьеры, у меня даже не было сил как следует порадоваться. Я чувствовала себя примерно как тот ослик, который может и хочет, но уже не может. И на ногах стоит только потому, что нет сил согнуть колени, чтобы лечь.