Кроме бальзы папирус также широко использовался для строительства судов, курсировавших вдоль побережья Южной Америки или по озеру Титикака в Андах. На острове Пасхи не было бальзы. Но вокруг озер, образовавшихся в кратерах вулканов, рос тростник, который назывался тотора, родственник тростника, растущего на берегах Титикаки. И если инженерное искусство на острове Пасхи развилось настолько, чтобы высекать из камня гигантские статуи, то, по мнению Хейердала, оно могло дойти и до строительства морских папирусных судов.

Хейердал думал, что целью строительства таких судов являлось перемещение статуй-моаи вдоль берега, когда их нужно было поместить в других местах острова. Вместе с туземцами он открыл что-то похожее на лодочный причал, где корабли могли вытаскиваться на берег для погрузки и разгрузки. И если такое судно выдерживало груз в «два десятка тонн», то без груза «оно могло выдержать команду примерно в двести человек».

Расцвет папирусных судов остался далеко в прошлом, когда Хейердал прибыл на остров Пасхи. Но местное население по-прежнему владело искусством строительства небольших судов из тоторы. Эти маленькие суда, могущие выдержать одного-двух человек, были похожи на лодки, используемые на озере Титикака, на которых Хейердал плавал сам, когда осенью 1954 года был в Перу, готовясь к экспедиции на остров Пасхи. И теперь, когда он посмотрел на тростник в одном из кратеров на острове Пасхи, его удивило не только сходство в конструкции судов (папирусные суда на Титикаке и на острове Пасхи строились из одного и того же материала). Возникал вопрос: каким образом тростник-тотора нашел дорогу с озера Титикака на остров Пасхи?

Тур обсудил этот вопрос с отцом Себастьяном и туземцами. Они были единодушны в своем ответе. «Согласно традиции, тростник не был диким растением, как многие другие растения на острове. Он заботливо выращивался внизу в озерах их собственными предками».

Иначе говоря, традиция утверждала, что именно люди принесли с собой тростник-тотору. Если бы экспедиция это доказала, не осталось бы никаких сомнений, что произвело бы переворот, который бы изменил статус доказательств в теории Тура Хейердала. Сравнение статуй и стен на острове Пасхи со статуями и стенами в других местах может указывать на вероятность культурных связей, но не доказывать их наличие. Но если взять пробы пыльцы растений, то с помощью радиоуглеродного анализа можно было бы узнать больше о том, когда Хоту Матуа выбрался на берег бухты Анакена. Если ему повезет, то «цветочная пыль расскажет […], когда южноамериканский пресноводный тростник привезли в озеро в кратере».

Тур Хейердал отрицал возможность попадания тростника на остров Пасхи путем естественного распространения семян. Он имел для этого хорошие основания. Его старый знакомый по дискуссии об экспедиции «Кон-Тики», шведский профессор, ботаник Карл Скоттсберг, был среди тех, кто изучал флору острова Пасхи. Он отрицал, что семена могло принести с морскими течениями, надуть ветром или их могли занести птицы.

Вместе с Туром-младшим Хейердал после многих усилий смог взять пробы пыльцы из глубины торфа, где рос тростник-тотора. Пробы положили в банки и запечатали парафином. Когда экспедиция вернется домой, Хейердал передаст пыльцу своему старому союзнику, ботанику Олофу Селлингу, на анализ.

По представлениям Тура Хейердала, битва при Пойке положила начало третьему периоду в истории острова Пасхи. Убийство длинноухих нарушило социальную и политическую структуру острова. Класс знати исчез, и прошло время, прежде чем те, кто остался, начали бороться за добычу. Они сражались за право на землю и еду, и они сражались за честь. Они не смогли возродить сельское хозяйство, и голод стал скорее правилом, чем исключением. Мучимые голодом, жители острова были вынуждены поедать друг друга.

Раскопки показали, что если в первом и втором периодах на острове Пасхи не было оружия, то в третий период оно имелось в изобилии. Везде археологи находили наконечники копий из базальта, твердой стеклоподобной вулканической породы, в большом количестве имевшегося на острове. Это был тот же минерал, что применялся для топоров в каменоломнях Рано-Рараку.

Однако за одну ночь короткоухие выбросили каменные топоры. Им не нужно было больше делать истуканов, и те многочисленные скульптуры, готовые только наполовину, бросили на произвол судьбы. Там, где с утра до вечера стучали и рубили, стало тихо.

«Марш борцов с камнем остановился, когда началась третья эпоха и начался марш каннибалов», — писал Тур Хейердал.

Идей о том, что означали истуканы-моаи для острова Пасхи, было много. Некоторые считали, что они изображали богов и поэтому должны считаться религиозными символами. Более распространенное объяснение, сторонником которого являлся и Тур Хейердал, исходило из того, что их построили в первую очередь в честь древних вождей и что это почитание со временем превратилось в культ. Но, поскольку класс вождей появился из предков длинноухих, короткоухие не несли никакой ответственности за сохранность их памяти. В той степени, в какой моаи имели силу божества и защитников, эта сила защищала длинноухих. Статуи больше не вызывали уважения и потеряли свою ценность. Из священных они превратились в обыденные.

Короткоухие не удовольствовались тем, что просто выкинули свои топоры. Они начали также опрокидывать моаи, стоявшие вокруг на жертвенниках. Когда Роггевен и Кук ступили на остров Пасхи в XVIII веке, некоторые статуи все еще стояли в полный рост на своих аху. Но спустя несколько десятилетий новые посетители рассказывали, что и их скинули, подвергли поруганию и перевернули носом в землю.

Прямо перед палаточным лагерем экспедиции в бухте Анакена лежала такая опрокинутая статуя. Она была трехметровой величины и весила от двадцати пяти до тридцати тонн. Рядом находился аху, на котором она когда-то стояла. Туру пришла в голову дикая идея. Получится ли водрузить ее обратно на место?

Бургомистр предоставил команду в одиннадцать человек, три мощных балки и большое количество камней различных размеров. Они поместили балки под статую как рычаг, и каждый раз, как удавалось ее поднять на несколько сантиметров, туда подсыпали камни в качестве опоры. После восемнадцати дней монотонной работы на глазах присутствовавших в качестве зрителей участников экспедиции Педро и его люди заслужили сто долларов. Тур мог аплодировать. «В первый раз за сотни лет один из колоссов острова Пасхи встал на место на вершину аху».

Камень на камень. Тур пообещал бургомистру 100 долларов, если он сможет поднять статую в бухте Анакена. Бургомистр деньги получил

Бургомистр глазами показал Туру, что он знает ответ на одну из старинных загадок острова Пасхи. Знал ли он разгадку другой, более трудной загадки? Он отвел бургомистра в сторону и серьезно посмотрел на него.

— Дон Педро, бургомистр, теперь вы, может быть, расскажете мне, как ваши предки перемещали эти фигуры по острову?