Он вдруг нашёл аргумент.

– Слушай, как тебя, сказать хочу, – сказал он назад.

Волосатый Фенимор не ответил. Шагов его, кстати, Весёлой вообще не слышал. Будто его конвоировал на казнь призрак. Они прошагали уже с полкилометра, и мертвец исчез из виду, а силуэт города пёкся и томился по правую руку в летнем мареве.

– Если хотите, чтобы братва от вас отвалила, ей же надо сообщить, как вы с нами поступаете, – сказал Весёлой сумбурно. – Мы пропали, но другие приедут. А так я могу всем рассказать. Мол, не хер к ним соваться. Про чашку всем расскажу. Нельзя наезжать, надо договариваться.

Волосатый молчал.

– Чего вы тогда меня вместе со всеми сразу не это самое?! – заорал Весёлой, срывая глотку. Теряя лицо и сознавая это.

– Не останавливайся, – спокойно сказал где-то сзади Фенимор. «Где-то сзади» – Весёлой не смог по голосу понять, с какой стороны и как далеко волосатик, потому что у него уши заложило от собственного ора.

Разумеется, Весёлой остановился. И развернулся. И набычился. Всё, хорош. Пацан проиграл, пацан умирает.

– И что будет-то? – спросил он в пустоту. Он остолбенел. Он был посреди степи один. Сзади не было никакого волосатика-конвоира. Только солнце, только ветерок небольшой.

Бежать надо было вон туда: назад. К Волжскому. И он рванулся, и на втором шаге налетел на каменный пинок в живот. Весёлой осел на задницу. Кабздец штанам окончательно. Боли почему-то не было, просто сбили с ног.

– Никогда не ходи назад, – сказал Фенимор, собравшийся из каких-то воздушных лоскутов над ним. – Это закон.

– Убивай, сволочь, – ответил Весёлой, корчась, подтягивая колени к животу. – Пришли, всё. Тут режь или стреляй, что ты там придумал, пидор?

– Слышь, ты, гангстер голливудский, пионер-герой. Ты ещё не заметил, что тебя никто не убивает?

Здоровенный сухой шерстяной клубок не глотался никак.

– Мне, в общем, ничего объяснять тебе не хочется, – продолжал Фенимор, – да и дел у меня ещё сегодня до фига. Вкратце, я тебя доведу до одного места, и отпущу. Уже недалеко.

– Объясни ты, – попросил Весёлой. – Я бандит, ладно. Я понимаю, вы нас переиграли. Всё, базару нет. Мы наехали, вы нам напихали. Признаю. Вёл бы ты меня мочить, я бы понял. Но будь человеком… После этой чашки, после вашего пахана с дырками… Он в натуре мёртвый?

Фенимор опустился сбоку Весёлаго на колено.

– Дам тебе воды, – сказал он. – Не рыпайся.

Из фирменной маленькой сумочки, висящей у него высоко под рукой, он вынул стеклянную красивую бутылку воды «эвиан», свинтил крышку и напоил Весёлаго, подсунув руку тому под висок. Потом напился сам. Весёлой ждал. Выскочу если, вернусь домой, – приедем на ста машинах, с гранатомётами, думал он. Или пошлю всех на хер, восстановлюсь в политехе, и забуду про движение навсегда.

И так и так кранты мне в результате, что характерно. И сто машин с гранатомётами преспокойно отправятся ржаветь в болото в этом их ерике, и он забыть про движение не сумеет, главное, движение про него не забудет.

– Ты на другой планете, – сказал Фенимор, зачем-то засовывая пустую бутылку в полотняный мешочек, невесть откуда взявшийся у него в руках. – Проще объяснить нельзя. Смотри: кофейная чашка может засосать шесть человек. Человек без пульса и кровяного давления с четырьмя дырками в груди ходит, живёт и разговаривает. Ты на другой планете. Понял?

– Не всасываю, братан.

– Я тебе не братан. – Фенимор подумал, подняв очи горе. – Пока. Не всасываешь – нормально, такое всосать туристу, вроде тебя, да ещё прямиком с Земли, слабо. Но проблема это твоя. Не всосёшь – не всосёшь. Но тогда тебя всосёт. Что-нибудь вроде чашки.

– Не всосало же.

– Не всосало, потому что «семьдесят седьмая» оказалась слишком ёмкой. Ёмкость не определишь заранее. Пришлось тормозить её, пока было можно. Ну и ты тоже. Мы же вас, баранов, предупреждали: хотя бы не тащите с собой железо. А послушал один ты. Тем и спасся.

– Я ни хера не понимаю!

– У тебя ни золота на тебе, ни оружия. И в одежде ничего металлического. Вот «семьдесят седьмая» тебя и пропустила на первой проходке. Удивил ты нас, мы сразу заметили, что ни цепей, ни болтов у тебя, это понт у тебя, что ли, такой? Или не наработал?

– Ты меня не знаешь… – начал было Весёлой, но Фенимор смял своё длинное спокойное жало в гримасу отвращения и перебил очень резко: – Рот закрой, гангстер. Я тебе, придурку, важные, серьёзные вопросы задаю, а ты тут начинаешь мне геракла мастырить. Зовут тебя как?

– Сергей.

– Меня Вадим. Кличут Фенимором. Я живу тут, бедован свободный, не зарничный. Трекер я с рейтингом. Тридцать один выход. Как по-китайски говорю, да? – спросил он участливо.

– Я Весёлой.

– Не понял. Пошутил?

– Кликуха. Ве-сё-лой.

– Хоба-на. В смысле, один весёлой, другой тоскливой?

– Да-а!.. – сказал Весёлой, поразившись до глубины души. Впервые сразу кто-то понял.

– Любимая книжка, – сказал Фенимор. – Я вообще читать не любитель, но эту люблю. В армию с собой брал. Жизнь мне спасла. Ну надо же, опять читатель! Ещё один. Вам тут как, бля, намазано, что ж такое. Ты вообще что про Зону знаешь, скажи-ка мне, друг Весёлой?

– Американская база секретная, снабжение без пошлин. Техника, тачки, сигареты, спиртное. Метеорит ищут. Сладкое дело. Люди приговорили вас поставить, а то вы о****и. Как-то так.

– Ну, ясно. Б-бараны.

Фенимор затянул на мешочке с бутылкой внутри тесёмку, положил на землю. Откуда-то возник чёрный угрюмый, какой-то очень фирменный нож у него в руке. Весёлой попытался отодвинуться. Фенимор точно отмеренным движением разбил рукояткой бутылку в мешочке.

– Долго базарим, Весёлой, – сказал он, кроша осколки в мелочь. – Некогда мне. Золота на тебе не было, нейтралка тебя как родного приняла, ты даже не заметил. Значит, и сам ты не никчёмный, и Зоне ты интересен. А мы тут Зоне не перечим. Ты же видел, и разговору, что с тобой делать, у нас не возникло. Что будет дальше. Дальше я выведу тебя в Зону, и отпущу. Такие правила. Вернёшься – найдёшь нас, поговорим. Вон, видишь, трубы торчат? Там старая городская котельная. Люди там сидят. Мимо не пройдёшь. Не вернёшься – значит, не вернёшься.

– А что в Зоне?

– В Зоне много чего.

– Подземелья Шао-Линя, что ли? Тропа смерти?

– Тысячи троп смерти, Весёлой.

Весёлой кусал губы. Как-то всё, что ему уготовили эти нелюди, гораздо серьёзнее представлялось, чем просто выстрел в затылок.

– Не пойду.

– Не вариант. Я тебя дотащу.

– Убей меня тут.

– Нет выбора у меня, Весёлой. Выживешь – поймёшь.