После ужина он поехал домой. Вёл машину медленно, наслаждаясь видом каждой живописной березы, каждой причудливо искривленной сосны, беспокойного озера, открывавшегося, когда дорога вдруг выскакивала из леса на берег. Красота окружающих мест, которую он почти не замечал эти две недели, стала вдруг сокровищем, и ему теперь хотелось сохранить её в памяти. Возможно, он уже никогда не увидит ни этой дикой прекрасной природы, ни северного сияния, дождаться которого у него так и не хватило времени, ни НЛО.

Мимо него с воем пронеслась машина шерифа, а следом за ней – красный грузовик добровольной пожарной дружины. От страха у Квиллера перехватило дыхание, и он нажал на акселератор. Коттедж! Огонь в камине! Кошки!

К тому времени, когда он добрался до поворота к коттеджу Клингеншоенов, пожарные гасили грузовик, съехавший с дороги недалеко от старой бревенчатой школы. На дороге стояли несколько машин.

– Кто-нибудь пострадал? – спросил Квиллер толпившихся вокруг зевак.

– Нет, – ответили они, – никто. Водителя нигде не видно. Ещё счастье, что при таком ветре не начался лесной пожар.

Уже свернув на свою дорожку, Квиллер замер от страшной мысли. Обгоревший корпус был очень похож на знакомый ему синий грузовичок.

Едва поставив на место машину, он услышал, как в доме завывает Коко. Стоило ему открыть дверь, как кот выскочил на веранду и бешено заметался из стороны в сторону, то и дело бросаясь на задвижку затянутой сеткой двери.

Квиллер поспешно отыскал шлейку и застегнул её на напряженном животике сиамца. Потом пристегнул длинный поводок и открыл дверь. Коко помчался к сараю, заставляя бежать едва поспевающего Квиллера.

Дверь сарая была открыта. Странно! Из-за отсутствия окон внутри было темно, но Квиллер всё-таки рассмотрел разбросанные по полу деньги. Издавая надсадные, замогильные стоны, кот осторожно двинулся в темноту. Порыв ветра разметал банкноты. Квиллер споткнулся о пустую бутылку из-под виски. Тут Коко стал выть – не так, как обычно, когда просто хотел обратить на себя внимание, но на протяжной высокой ноте. Квиллер подтянул поводок и осторожно шагнул в тёмный угол сарая.

В полумраке вырисовывалось одно-единственное яркое пятно. На полу валялся маленький пистолет с золотой флорентийской рукояткой. На старом топчане лежало неподвижное тело Тома.

Квиллер подхватил Коко, добрался до дома и позвонил шерифу.

В считанные минуты машина шерифа остановилась на площадке.

– Мы были как раз рядом, на шоссе, – объяснил он, – Горел грузовик. Полностью уничтожен. Очень похоже на поджог.

После того как тело перенесли в машину «скорой помощи», Коко принялся длинными шагами бродить по всему дому – живое воплощение нерешительности. Юм-Юм обеспокоен но наблюдала за ним.

Квиллер стоял возле окна, глядя на сотни миль воды. Кто может понять настроения и мотивы поступков такого бедняги, как Том? Он с такой охотой делал все, что ему говорили, так радовался любой работе, вкусной кулебяке или даже доброму слову, его так легко было использовать в своих целях. Фанни взяла его под крыло, дала ему кров; Хенстейбл давал задания и регулярно платил деньги, поддерживая неисполнимую мечту купить ночной клуб. Без них, решил Квиллер, Том почувствовал себя брошенным на произвол судьбы.

Неожиданно его тяжелые размышления прервала музыка. Это было мощное вступление к концерту Брамса, следом за которым зазвучала запоминающаяся мелодия виолончели. Вдруг в середине музыкальной фразы зазвучала человеческая речь – говорил мягкий голос: «Это я сделал… Я толкнул её… Она была добрая старая леди. Она была моим другом. – Говорящий всхлипнул. – Это он велел мне. Сказал, что у меня будет много денег, чтобы купить ночной клуб. Сказал, что мы будем компаньонами… Она обещала мне деньги. Обещала оставить мне всё. Говорила, я ей как сын… Почему она так сказала? Она ведь так не думала».

Голос умолк, теперь на пленке слышался вой ветра, шум волн и крик Кота. Потом всё стихло, и снова полилась музыка – жалобное соло скрипки.

Квиллер прокашлялся, пытаясь избавиться от стоящего в горле комка. Кот сидел возле магнитофона, изучая красный глазок. Квиллер погладил Коко по голове.

– Он сказал тебе что-нибудь? Попрощался?

Мусвилл, воскресенье

Дорогой Арчи.

Новости, которые ты сообщил мне по телефону, привели меня в полное изумление. Но теперь и у меня есть кое-что для тебя! «Зыбь» сделала мне более выгодное предложение, и главный редактор у них красивее. Как ты считаешь, Перси готов потягаться с ними?

У нас тут произошли некоторые события. В дом залез грабитель, и Коко изодрал его в кровь. Этот же человек едва не зарезал меня ножом. В прошлую субботу он убил одного из наших соседей. В прошлый четверг неожиданно умерла тётя Фанни, а вчера у меня в сарае застрелился её слуга. Но в целом отпуск прошёл спокойно. Всё хорошо, не считая одной закавыки. Новое назначение, конечно, очень заманчиво, но только что выяснилось, что по завещанию тети Фанни я единственный наследник весьма солидного состояния. Правда, имеется некое «но». Я должен буду жить в Пикаксе. Что мне выбрать? Что делать?

Ты не поверишь ни единому моему слову, и я тебя за это не виню.

Квилл

Когда он вытаскивал лист бумаги из пишущей машинки, два голоса всё ещё настойчиво спорили у него в голове. «Будь верен своей профессии», – говорил ревностный журналист. «Хватай деньги и беги», – возражал благоразумный шотландец.

Коко сидел на столе, изучая клавиши и рычажки пишущей машинки; Юм-Юм пыталась играть его хвостом.

– Коко, скажи, что мне делать, – спросил человек, – Ты же всегда прав. Может, принять новое назначение?

Теперь Юм-Юм вылизывала Коко ухо и оба щурились от удовольствия.

«Йау», – тихонько мяукнул Коко.

Квиллер хмыкнул в усы. Что это означает: «да» или «нет»?