– Мне кажется… – слова давались ей с трудом. – Мне кажется…

– Что тебе кажется?

– Что я… – Пенелопа запнулась и вдруг выпалила: – Мне кажется, что я в положении!

– Что? – Я моментом обессилел и приземлился задницей на откидной стульчик. – Но как?

– Ты не рад? – в громадных глазах Пенни блеснули слезы. – Не рад?

– Я не рад? – заорал я и упал перед ней на колени. – Да я счастлив, черт побери!

– Правда?

– Чистейшая правда, моя роза! Господи, спасибо тебе! – я действительно был вне себя от счастья.

Нет, конечно же подозревал, что это когда-нибудь случится, но в реальности оказался совсем не готов; известие прибило меня не хуже аборигенской дубины. Я буду отцом? Черт побери, я буду хорошим отцом! В задницу войну, в задницу буров вместе с англами в придачу! Имеет значение только семья, моя жена и мой будущий ребенок. Остальных – к дьяволу!

– Уже двенадцать дней, – страшно смущаясь, сообщила Пенни. – Ну-у… ты понял, о чем я. Получается, мы зачали ребеночка на моей яхте. Я хотела сказать тебе еще неделю назад, но боялась, что это ложная тревога. Знаешь, так бывает…

– Знаю.

– Откуда? – искренне удивилась Пенни. – Ты же не врач?

– Неважно: знаю, и все, – ушел я от ответа. Не буду же я ей втолковывать, что мужчины двадцать первого века знают гораздо больше о женской физиологии, чем их собратья из девятнадцатого.

На пару часов мы забыли обо всем, но вернуться в действительность заставил сильный, практически ураганный ветер. Я сначала не придал ему большого значения, даже порадовался, ведь тащит в нужном направлении, но когда шар стал постепенно терять высоту, в буквальном смысле прозрел.

Ладно я и Пенни, но мысль о том, что вместе с нами может пострадать наш еще не рожденный ребенок, доставляла страшные страдания, почти на грани сумасшествия.

С мыслью приземлиться и переждать пришлось сразу расстаться, – ураган тащил шар со страшной скоростью, и катастрофа во время посадки была почти гарантирована.

Тогда за борт полетели все балластные мешки, кроме того, что с золотом. Шар подпрыгнул на полторы сотни футов и на три часа стабилизировался по высоте. Я почти успокоился, но вскоре он опять постепенно начал снижаться – водород улетучивался гораздо быстрее, чем я рассчитывал.

Плюнув на запасы топлива, добавил мощности на горелке и стал быстро демонтировать всю ненужную обстановку в корзине.

Пенни сидела в уголочке и молчала, о настоящих чувствах говорили только ее глаза – полные тихого ужаса.

Я даже не попытался ее как-нибудь подбодрить – все равно бесполезно. Вместо этого методично вышвыривал из корзины все что можно. Боеприпасы? Нахрен… Кофры с одеждой? Туда же…

Нас несет со скоростью около двадцати миль в час, а это значит, что надо продержаться всего несколько часов – и мы окажемся в районе Блумфонтейна. О том, как там сядем, я даже не задумывался. Слишком много неизвестных факторов. Долетим – посмотрим. А пока – ломай-круши… Что бы еще выбросить?

Пустой баллон из-под газа оказался намертво вмонтирован в корзину, и его пришлось вырубать топориком. В результате в полу образовалась впечатляющая дыра, зато шар подскочил на полсотни футов.

Ветер не слабел, оболочка с водородом стала похожа на спущенный мяч, мы держались в воздухе только благодаря горячему воздуху. Но долго так не могло продолжаться – топлива осталось едва ли на час полета

Горы уже давно закончились, внизу расстилался бескрайний холмистый буш. Я пытался найти какой-нибудь ориентир, чтобы определиться по карте, но ничего приметного не находилось. Надежды не терял – все-таки полторы сотни футов высоты в запасе у нас еще есть, а ветер… должен же он когда-нибудь стихнуть?

– Только вот, зараза такая, все никак не стихнет! – зло выругался я, напряженно всматриваясь в горизонт.

К шести часам проскочили какой-то населенный пункт, потом ряд ферм, а к половине седьмого – у нас закончилось топливо.

Я сразу бросился демонтировать аппаратуру, но особенно не преуспел, вырвав с корнем только кислородный баллон.

– Твою же мать!!! – зло выругался я, глянув вниз. – Сука… снижаемся…

Когда гребаный шар опустился до ста футов, решил попробовать сбросить единственный оставшийся у нас якорь. Скорость ветра немного снизилась, и при некотором везении – все должно получиться. Или не получиться. Но об этом лучше не думать.

На всякий случай привязал покрепче Пенни к корзине и застегнул на себе страховочный пояс.

– Молитву какую-нибудь знаешь?

Пенни быстро закивала.

– Так молись.

– Давно, – Пенелопа слабо улыбнулась. – Господь поможет нам. Главное, в этом не сомневаться.

– Вот и хорошо… – Я дождался, пока начнется холмистая местность, и перевалил через борт якорь.

Те мгновения, что он летел до земли, показались вечностью. Но, наконец, нас сильно дернуло, и шар стал замедляться.

– Давай, давай!!! – орал я что есть сил, смотря, как якорь скачет по земле, оставляя шлейф пыли и выбивая искры из камней.

Несколько секунд ничего не происходило, нас только судорожно трясло, а затем…

А затем, чертов якорь наконец за что-то надежно зацепился, но ветер оказался слишком сильным, а ивовая корзина – недостаточно прочной.

– Твою же ма-а-ать!!! – меня, как из катапульты, вынесло из шара вместе с добрым куском борта.

Страховочный пояс помог, я не поломал себе хребет, и не сорвался совсем, но несколько минут приходил в себя, болтаясь между небом и землей и не вполне соображая, что случилось.

– Михаэль!!! Михаэль, я сейчас…

Я поднял голову и увидел, что треть корзины исчезла, остаток держится всего на трех стропах, а Пенелопа пытается отвязаться и истошно до меня докричаться. Ветер сносил слова, но я все-таки расслышал ее.

– М-мать!.. Даже не думай, сиди на месте!.. – заорал как резаный.

– Михаэль, я сейчас…

– На месте!!! – мельком глянул вниз и чуть не ошалел от радости. Мы быстро поднимались вверх

Еще час ушел на безуспешные попытки взобраться и уговоры Пенни не совершать глупости – клятая девчонка все порывалась меня спасти.

Уже окончательно стемнело, поверхность земли совсем перестала различаться. Я холодел от ужаса, представляя как меня со всего разгона шмякнет об какую-нибудь скалу.

Но, к счастью, не шмякнуло. Пока.

Остатки гребаного летучего корабля опять начали снижаться. Я болтался на веревке, абсолютно не представлял, куда мы летим, и мрачно ожидал, когда меня начнет рвать на клочки об камни.

«Ну а как ты хотел, Мишаня? – в голове опять возник пакостный голос. – Все когда-нибудь заканчивается. И везение – тоже…»