— Вещи не берем! Все сюда! Быстро! Быстро! — кричат надсмотрщики.

Справа один из надзирателей вырывает одеяло из рук какого-то хиляка, не желающего оставлять вещи. Парень в ответ пытается лягнуть его ногой, и надзиратель ударяет его прикладом по плечу — не так сильно, чтобы нанести увечье, но чувствительно. По крайней мере, парень тут же понимает, наравне с другими, что случилось нечто серьезное. Опустившись на колени, он, схватившись за поврежденное плечо, на чем свет ругает ударившего его мужчину, но тот преспокойно удаляется, чтобы собрать в кучу остальных. Парню больно, но на лице написано желание вступить в бой с обидчиком. Коннор хватает его за здоровую руку и помогает встать.

— Ладно, остынь, — говорит ему Коннор, — а то еще хуже будет.

Парень с яростью вырывает руку.

— Отвали к черту! Мне твоя вонючая помощь не нужна! — орет хиляк и убегает как укушенный. Коннор качает головой. Неужели и он был таким же воинственным?

Надзиратель раздвигает огромные железные двери, и за ними открывается вторая часть ангара, в которую беглецов раньше не пускали. Она заполнена стальными клетями для упаковки вещей, предназначенных для перевозки в багажном отделении самолета. Коннор тут же догадывается, для чего эти клети, а также почему его и других ребят держали в ангаре на территории аэропорта. Куда бы ни лежал их путь, они проделают его в багажном отделении самолета.

— Девочки налево, мальчики направо. Быстро! Быстро! — отдают приказы надсмотрщики. Ребята ворчат, но никто не возражает. Интересно, кто-нибудь, кроме него, понимает, что происходит?

— По четыре человека в корзину![4]Мальчики с мальчиками, девочки с девочками! — отдает следующий приказ один из надсмотрщиков.

Начинается брожение. Каждый хочет найти своих приятелей, чтобы ехать с ними, но у надсмотрщиков, видимо, нет времени. Они наугад отбирают группы по четыре человека и распихивают их по корзинам.

Неожиданно Коннор понимает, что оказался в опасном соседстве с Роландом и это не случайность. Воображение подсказывает ему, что может случиться — в тесном стальном ящике, в кромешной тьме. Если он окажется в одной клети с Роландом, не доживет даже до взлета.

Коннор пытается произвести рокировку, но надсмотрщик хватает Роланда, двух его ближайших приспешников и Коннора.

— Вы четверо, в ту корзину, живо! — требует он.

Коннор старается не поддаваться панике; Роланд не должен видеть, что ему страшно.

Нужно было запастись оружием, думает он, сделать нож, как у Роланда, и спрятать в одежде. Нужно было понять, что поединка не на жизнь, а на смерть не избежать, но он об этом не подумал, и теперь придется срочно решать, как выйти из щекотливой ситуации.

Времени на раздумья нет, и Коннор, доверившись инстинкту воина, принимает импульсивное решение. Повернувшись к одному из приспешников Роланда, он бьет его по лицу. Удар получился достаточно сильным, возможно, у парня даже сломан нос — из него течет кровь. От удара парня развернуло, и прежде чем он успевает предпринять контратаку, Коннора хватает надзиратель и бросает его прямо на бетонную стену. Мужчина не знает, но Коннору именно это и было нужно.

— Ты не вовремя это затеял, парень! — кричит надсмотрщик, взяв автомат за приклад и ствол и прижав им Коннора к стене.

— И что? Убьешь меня за это? Вы вроде спасать нас собирались?

Сбитый с толку надсмотрщик размышляет над его словами, и это дает Коннору возможность выиграть время.

— Эй! — зовет товарища другой надзиратель. — Черт с ним! Надо быстрее всех загрузить!

Схватив Роланда и его свиту, он запихивает их в корзину. Ребята настолько сбиты с толку, что не догадываются даже помочь приятелю остановить кровь.

— Чем раньше ты окажешься в корзине, тем быстрее я от тебя избавлюсь, — шипит надсмотрщик, прижимающий Коннора к стене.

— Клевые носки у тебя, — отвечает ему Коннор.

В итоге мальчик оказывается в корзине размером четыре на восемь футов в компании трех других ребят, ожидающих четвертого попутчика. Клетку закрывают раньше, чем Коннор успевает разобрать, кто с ним едет, но коль скоро это не Роланд, ему, в принципе, все равно.

— Мы все здесь подохнем, — произносит чей-то голос. Его обладатель говорит в нос и, высказавшись, долго сморкается. Судя по звукам, особого облегчения это ему не приносит. Коннор узнал парня по голосу. Имени его никто не знает, потому что все зовут его просто «парнем с гайморитом» или, если неофициально, просто Гундосом. Помимо гайморита, он наделен страстью к чтению своей единственной книжки комиксов, но в корзине читать невозможно.

— Не пори чушь, — говорит Коннор. — Если бы надсмотрщики хотели нас убить, давно бы уже убили.

Гундос пыхтит так, что клеть начинает ходить ходуном.

— Может, их раскрыли, — высказывает он предположение, — и полицейские висят на хвосте. Остается только один выход — избавиться от свидетелей, то есть от нас!

Коннор никогда не любил общаться с нытиками. Гундос до ужаса похож на его младшего брата, оставшегося дома.

— Заткнись, Гундос, — советует ему Коннор, — или, клянусь, я сниму носок и заткну им твой вонючий рот! Тогда, может, ты наконец начнешь дышать через нос!

— Обращайся, если одного носка мало будет, — говорит другой сосед по клети. — Привет, Коннор. Это Хайден.

— А, Хайден, привет, — говорит Коннор, протягивая руку, чтобы поздороваться. Однако ближе всего к нему оказывается ботинок Хайдена, и он пожимает его, за неимением ничего лучшего.

— Ну, и кто же у нас четвертый счастливчик? — спрашивает Коннор, но ответа не получает. — Значит, с нами едет мим, — заключает он.

Снова долгая пауза, и наконец раздается низкий, с акцентом, голос.

— Диего, — представляется четвертый пассажир клети.

— Диего не слишком разговорчив, — комментирует Хайден.

— Да уж. Я так и понял, — говорит Коннор.

В наступившей тишине слышно только, как шмыгает носом Гундос.

— Я хочу в туалет, — наконец произносит он.

— Надо было думать об этом раньше, — говорит Хайден нарочито заботливым голосом. — Сколько раз мама говорила тебе: сходи на горшок, сынок, прежде чем лезть в багажное отделение самолета.

Снаружи доносятся какие-то звуки, похожие на шум работающего механизма, и клетка начинает двигаться.

— Мне это не нравится, — причитает Гундос.

— Нас передвигают, — констатирует Хайден.