У Slaughter and the Dogs был такой элемент буйства. Буйные буд-бойз из района Уайтеншейв подпевают песне «Where Have All the Bootboys Gone». Они были отличной группой, наивными, очень прозрачными. Они исполнили «White Light White Heat». Майк Росси подружился с Миком Ронсоном, и они стали группой, на которую стоило посмотреть.

Так что практически случайно мы увидели Sex Pistols. Я видел рецензию на них в одной из газет, интервью в NME. Там была та известная фотография Стива Джонса, пинающего кого-то, в то время как Лайдон стоит согнувшись среди аудитории. Я знал о них. Я не смотрел на них с мыслью: «Уау! Это то, что мне нужно!»

Именно из-за того, что Slaughter and the Dogs были в списке, я пошел на концерт с Крейгом Скэнлоном. К тому моменту панк еще не существовал, поэтому в зале было полно фэнов Slaughter and the Dogs и людей, которым было любопытно, кто такие Pistols. Марк Смит и Мартин Брама были там — оба с длинными волосами и в коже.[116]

Людей было много — на Slaughter and the Dogs пришло человек 100. Не помню, чтобы Buzzcocks произвели какое-то сильное впечатление, и мы пошли за чипсами прямо посреди выступления Pistols! Мы вернулись как раз к драке в конце. В Лессер Фри Трейд Холл есть балкон, и мы ели свои чипсы наверху. Внизу летели пух и перья. Эта была стычка между фэнами Slaughter из южного Манчестера и фэнами Pistols из северной части города.

МикРосси(Slaughter and the Dogs: гитара):

К тому моменту, как мы выступили на втором концерте Pistols, у нас уже были свои фэны. В начале 1976 года других групп, игравших то, что играли мы, не было. Нас вечно упускают из виду, когда дело касается истории, как, например, в фильме 24 Hour Party People — нас там не упомянули.

Тони Уилсон вел концерт в Форуме. Он пришел в лаковых туфлях и с барсеткой! Мы пытались быть уличной глэм-группой. Мартин Ханнет приходил послушать нас в Стокпорт Инн и сказал, что хотел бы записать нас. Тош Райан приходил с ним.[117]

Это был концерт перед Pistols. У нас были своя аудитория и свое направление. На мой взгляд, нельзя просто проснуться и быть панк-группой — мне кажется, мы там в любом случае были. Это определяется тем, что ты есть: звук, стиль и отношение остается с тобой в любом случае.

После концерта Pistols мы почувствовали себя частью панк-движения. У нас были песни. Это изменило наш звук — я помню, мы вернулись к репетициям и изменили песни. Панк производил такой эффект на всех, наверное. Но мы были там уже, на самом деле: мы были глэмовой группой, только более резкими. Мы всегда делали что-то свое.

Мы слышали о Sex Pistols и Damned. Мы не знали о Buzzcocks до тех пор, пока они не сыграли на концерте Sex Pistols, где играли и мы, в Лессер Фри Трейд Холл. Нам было приятно, что с нами на сцене еще одна группа. Мы понятия не имели, что делать в плане бизнеса. Мы все еще пытались найти собственный путь.

Джон Лайдон:

Ничего нигде реально не происходило, и такие места, как манчестерский Лессер Фри Трейд Холл просто загнивали. В тот вечер была хорошая, новая комбинация разных групп — Buzzcocks всегда были хороши — но разве можно назвать это панком?

Пит Шелли:

Люди постоянно говорят мне, что с концерта во Фри Трейд Холл началась вся манчестерская сцена. Если бы мы только знали тогда то, что знаем сейчас! Странное ощущение от того, что мы породили монстра на том концерте. С ростом нашей популярности в следующие двенадцать месяцев у нас появилась возможность брать с собой другие группы, например, Joy Division. Помню, они подходили и просили нас намекнуть, как мы это делаем! (Смеется.)

Это была комбинация людей, ожидавших этого, и людей, ответивших на призыв к оружию. Идея панка, по-моему, зажгла воображение людей. Из-за этого концерта возникло много слухов. Центр Манчестера очень маленький — там было только два-три клуба, куда можно сходить послушать музыку. Люди проходили большие расстояния до клубов Ranch и Electric Circus и там нечего было делать, кроме как разговаривать друг с другом.[118]

Люди начинали организовывать собственные группы. Это было похоже на скиффл или мерсибит: только тогда такое количество людей хотело играть в группах. В этом завязан был старый ксерокс-аспект написания собственной музыки; еще тот факт, что все это необязательно было несерьезно — люди давали своим группам действительно тупые названия, вроде Toilets, так что в этом был скрытый юмор.[119]

Даже если ты никогда не играл, ты мог быть в группе. Немалое значение имела смена имен. Меняешь имя, и ты уже другой человек.[120] Люди становились известными благодаря тому, что они чувствовали. Это был почти Год Ноль.

Наверное, было хорошо то, что мы из Манчестера, потому что мы не были испорчены желанием побыстрее подписать контракт, поскольку рекорд-компании считали, что могли купить любого и подписать контракт с кем угодно. Лондон был более медиаориентирован, чем Манчестер. Единственными журналистами, которые у нас имелись, были Пол Морли и Тони Уилсон с телевидения. Во многих случаях было меньше конкуренции и причин с чем-то бороться.

Определенно Лондон всегда получал внимание из-за того, как все было устроено, но и в Манчестере с Тони Уилсоном и New Hormones Records тоже что-то происходило. Люди думали: «Это происходит прямо у меня на пороге. Мне не нужно ехать четыре часа на поезде до Лондона». Еще помогло то, что из-за изначального участия в формировании движения, Манчестер был местом, где хотели бы играть лондонские группы. В Манчестере была собственная сцена: такие места, как Electric Circus, начинали как нормальные рок-площадки, а потом это место превратилось в панк-клуб номер один.

Линдер Стерлинг:

Были фантастические девушки-панки, например, Дениз и Джоди, которых я сфотографировал, а остальные так и остались безымянными; но их негативы в целости и сохранности и рассказывают интересную историю гламура. Хауэрд Девото и Пит Шелли были моими рыцарями в грязных доспехах. У меня есть фотография, которую я назвал «Мертвые котята»,[121] на ней Йен Кертис разговаривает с Джоном Почтальоном в Electric Circus; на заднем фоне виден постер Mott, рекламирующий новый альбом.