Тихо рыча, самолет прокатился по бетонным дорожкам, повернул круто влево и замер. Бортпроводницы прошли по центральному ряду, что-то улыбчиво вещая на тарабарском наречии. Потом послышался натужный рев, за иллюминатором замелькали кустики и красные железные ящики, колеса часто-часто застучали, как у мчащегося по рельсам поезда, потом перестали. Еще несколько секунд, и нос авиалайнера задрался вверх. Все, через три с половиной часа он будет в Швейцарии.

«В мое бы время не меньше месяца пришлось скакать, — подумалось Середину. — И то, если налегке, торопясь и без приключений».

«Тушка» между тем лезла и лезла вверх. Ненадолго она погрузилась в плотный ватный туман, после чего выбралась под ослепительное солнце, выровнялась и заскользила над мохнатой облачной поверхностью. Красивейшее зрелище! Любоваться им можно бесконечно — хоть целых четверть часа.

Через полчаса Олег попытался подремать — но сон не шел. Взять себе что-нибудь почитать он не догадался, играть было не во что и не с кем. Никаких фильмов на борту почему-то не показывали, плеера тоже не имелось. Оставалось только внимать заунывному реву турбин, слушать непонятную болтовню на неведомых языках и смотреть в окно на ватные небеса.

Через час экипаж придумал для пассажиров хоть какое-то развлечение — девушки разнесли по местам скудный обед в пластиковых тарелочках. Картошка, щуплая куриная ножка с торчащей косточкой, салат без мяса и приторно-сладкий вишневый сок. По громкой связи время от времени что-то сообщали — разумеется, не по-русски. После обеда Середин решил пройтись к кормовым кабинкам, но все они оказались заняты.

— Вот, елки-палки, — привалился спиной к стенке Олег. — Сегодня решительно не мой день.

— Ой, парень, ты русский? — обрадовалась подошедшая следом курносая девица с короткими, странного серого цвета кудряшками. — Здорово! А то я среди всей этой неметчины уже через пять минут по родине затосковала.

Середин отвернулся, глядя на алюминиевый уголок в стыке стенки и потолка, однако девица не унималась:

— Ты один или с компанией? Может, я к вам пересяду? А то вокруг меня какие-то саксы собрались. Пьют шнапс, пахнут пивом и говорят только о селедке. Обрыдло уже в самом деле.

Олег вздохнул, раздумывая о том, что в его положении лучше: уйти на место или дождаться свободной кабинки и спрятаться в ней от скучающей землячки.

— Слушай, парень, ну, это хамство в конце концов! — возмутилась девушка. — К тебе ведь обращаются.

Середин опять промолчал, но неугомонная путешественница толкнула его в бок:

— Ты чего, глухой, что ли?

— Значит так, красавица, — не выдержал ведун. — Если ты пообщаешься со мной хотя бы полминуты, у тебя переменится цвет глаз, по ночам начнут мучить кошмары, а днем преследовать вурдалаки. Поэтому советую отойти и отвернуться.

Насчет кошмаров и вурдалаков он, разумеется, приврал. Одного первого пункта общительной пассажирке, на его взгляд, было бы маловато.

— Ой-ой, какие мы грозные, — сморщила носик незнакомка. — Как таможню прошли, так все сразу британцев из себя корчат. Иностранцы хреновы. Да как был ты совком, так и остался! Иди с курвами своими французскими разговаривай. Как языка-то своего не забыл? А еще русским, небось, себя в детстве называл!

— Тридцать секунд прошло, — констатировал ведун. — С чем тебя и поздравляю.

— Ты меня еще на счетчик поставь!

— Я ведь о тебе же беспокоился, дурочка.

— Сам ты кретин безмозглый!

— Все, молчу! — вскинул руки Середин. — Какая теперь разница?

— Нужен ты мне, нацик нерусский!

К счастью, в этот момент одна из дверок отворилась, и Олег смог спрятаться от разошедшейся землячки. Когда он вышел, ее в коридорчике уже не было. Ведун вернулся к своему ряду, протиснулся к окну — и услышал с кормы восторженный поросячий визг. Вскоре каблучки курносой девицы простучали по полу салона, и кудряшка перевалилась через соседку, едва не стукнувшись лбом о лоб молодого человека:

— Смотри! Посмотри на мои глаза! Они были карими, а теперь один синий, а другой зеленый!

— Я же тебя предупреждал.

— Как ты это сделал?! Во классно! Ты так любого можешь переделать? А оранжевые белки сделать слабо?

— Милая, — вздохнул Олег. — А насчет кошмаров и вурдалаков ты не забыла? Неужели тебе глаз недостаточно?

— Да ну, — выпрямилась девушка. — Так вот прямо и придут?

— Будешь со мной общаться — еще и не то увидишь. Лучше беги подальше и никому про меня не рассказывай.

В этот момент к кудряшке подошла бортпроводница, они затеяли беседу на каком-то европейском наречии, после чего стюардесса наклонилась к Середину:

— Вы знаете, она утверждает, что после разговора с вами у нее изменился цвет глаз. С карего на… на… На разные.

— Если вы станете со мной общаться, это случится и с вами.

Женщина снова поговорила с девушкой, наклонилась к Олегу:

— Она вас не беспокоит?

— Вы не поверите, но она умеет говорить по-русски, — улыбнулся ей ведун. — Землячка. И все, что она сообщила вам про глаза — правда.

— Что меняется цвет глаз?

— Убить Ворона мало с его шутками, — покачал головой Середин.

В этот момент в беседу вступила старушенция. Говорила непонятно, но вежливо. Все начали улыбаться, после чего иноземка поднялась и ушла вперед вместе со стюардессой. Кудряшка плюхнулась на ее место:

— Ну, давай знакомиться, земляк!

— Тебе мало изменившихся глаз? Хочешь еще какой-нибудь напасти?

— А я люблю приключения. — Девушка протянула нежную розовую ладошку. — Меня Роксаланой зовут. Менеджер фирмы «Роксойлделети». Еду в Швейцарию на неделю кататься на лыжах.

— Олег, колдун. Еду в Швейцарию на два месяца, чтобы спасти мир.

— Вот здорово! Ты это серьезно?

— Надеюсь, что нет. Но есть такое подозрение.

— И ты будешь спасать мир? Может, тебе нужно помочь? Я могу. У меня первый разряд по лыжам, по стрельбе, и это… И вообще.

— Ты не боишься, — не смог сдержать улыбки ведун, — что злой колдун превратит тебя на тысячу лет в болотную жабу?

— А я люблю приключения! Я, между прочим, пять раз с парашютом прыгала, самолетом полчаса управляла, на пик Терскол поднималась!

— Когда ты успела? — не поверил Олег. — Тебе ведь, наверное, и двадцати нет?

— Двадцать один! А на работе скучно. Когда презентации или маркетинговая линия идет, там еще есть что делать. Ну, там, фотосессии, шубы, выезды, лекции на стендах. А когда переговоры или завалы с отчетностью, папа меня отдохнуть отпускает, пока снова работа не начнется.

— Какая классная у тебя работа, — с чувством ответил Середин. — А папа директор?