Не успела я ответить что-нибудь «ласковое», как раздался громкий топот, и между скал показалась встрепанная Альг-исса. Увидев Исмира, непринужденно беседующего со мной, она резко затормозила.

— Дракон! — выдохнула со смесью восхищения, досады и опаски.

— К вашим услугам! — безмятежно улыбаясь, поклонился тот, как будто его вовсе не застигли с дамой в неглиже. Впрочем, скомпрометировать мужчину, тем более дракона, не так-то просто.

Хель только разевала рот, не в силах вымолвить ни слова, и переводила взгляд с меня на Исмира. Тоже мне, сторож! Впрочем, атаку сверху она предугадать не могла, а драконы, подозреваю, превосходно умеют подбираться к добыче…

— Альг-исса, будь добра, отведи господина Исмира к Матери. Полагаю, он явился с визитом к ней, просто… немного промахнулся.

— Прошу меня извинить, увидел вас и не удержался! — «признался» он с откровенной улыбкой.

Одарив насмешника строгим взглядом, я красноречиво посмотрела на Альг-иссу.

Она собралась с мыслями, откашлялась и сообщила, что несказанно рада видеть дракона, для нее честь приветствовать его и так далее, и тому подобное.

— Превосходно, — резюмировал Исмир, беря ее под локоть, — сейчас мы с вами отправимся к Матери, а затем я желал бы вернуться и более… подробно побеседовать с госпожой Миррой.

— Буду рада, — светски непринужденно ответила я.

Полагалось поклониться на прощание, но едва ли это разумно — в одном полотенце. В данном случае доспехи были бы уместнее…

Одарив меня напоследок загадочным взглядом, Исмир отбыл, небрежным кивком велев хель следовать за ним.

Признаюсь, непокорные губы никак не хотели подчиняться доводам рассудка и упорно расплывались в улыбке.

Должна сказать, перепалка с Исмиром взбодрила меня не хуже нескольких чашечек кофе — с имбирем и капелькой меда. В крови бурлили задор и бодрость. Вот только кофе все равно хотелось…

Вскоре повалил снег.

Он бывает разным. Большие пушистые звездочки, чем-то похожие на крохотных котят. Словно оплавленные чудовищным жаром — «мокрые» снежинки. Крошечные злые кристаллики, роем пчел разъяренно впивающиеся в лицо. Ласковые пушинки, мягко обнимающие все вокруг…

В хельском языке более пятидесяти слов, означающих разные виды замерзшей воды. При общей бедности этого самого языка — число весьма впечатляющее.

В этот раз вьюга словно задалась целью закрасить все вокруг белым. Говорят, можно рисовать черным по черному… В Хельхейме же можно увидеть картины белым по белому. Серебристо-белая корка наста, молочно-белая пелена снега, голубовато-белые глыбы льда… Недостает слов, чтобы описать суровое северное великолепие!

Только любоваться такой красотой лучше, сидя у камина, с чашечкой горячего вина — корица, яблоко, немного мускатного ореха, цедра апельсина, — а не в «доме» изо льда и камня. Разумеется, в заслугу хель можно поставить, что они умудряются безо всякого отопления поддерживать температуру около нуля, и это в вечной мерзлоте! Однако это градусов на двадцать пять ниже, чем хотелось бы…

Не устану благодарить мастеров-гномов, которые столь виртуозно поставили науку на помощь бытовым нуждам. Проще говоря, в шубах их изготовления мороз чувствовался куда меньше. Жаль только, что подобные изделия стоили чрезвычайно дорого, так что у меня имелись только шапка и перчатки — подарок Ингольва на годовщину свадьбы. Муж намеревался подарить мне вместо этого чуда драгоценные серьги, но удалось вовремя его отговорить. Вопреки распространенному заблуждению, лучшие друзья девушки — отнюдь не бриллианты! По крайней мере, в Хельхейме.

В лучших сказочных традициях я смиренно сидела у окошка, подпирая щеку рукой, и выглядывала принца… Правда, оконным стеклом служила отполированная пластина льда, а вместо принца ожидалось чудовище (то есть дракон). Но ведь и действительность весьма ощутимо отличается от сказки, верно?

Впрочем, какая принцесса, такой и принц…

Поймав себя на этой мысли — совершенно неуместной! — я рассмеялась и тут же оборвала смех, тревожно взглянув на пациентов.

Однако они определенно не заметили моей оплошности. Вообще сомнительно, чтобы хоть что-то из внешнего мира смогло их задеть. По крайней мере, они уйдут тихо, во сне, без страха и мучений.

«Ах, как нам хочется, как всем нам хочется не умереть, а именно уснуть…»[12]

Накатила тоска, тяжелая, как могильная плита. Казалось, не будет больше ничего, только холод, неприветливое небо, одиночество…

Нужный пузырек нашелся почти сразу. Масло апельсина — лучшее лекарство от зимней хандры. Теплый фруктовый аромат обещает, что все наладится, что под горькой пахучей коркой непременно обнаружится сладкая, истекающая соком мякоть. Такова жизнь: приходится прилагать усилия, счищать кожуру, чтобы добраться до сердцевины…

Боги, какая чушь приходит в голову!

По счастью, больше предаваться унынию мне не позволили: лихой свист хель, топот «взмыленного» медведя, журчание голоса дракона…

На пороге показалась презабавная пара: Исмир и Альг-исса. Последняя была выше своего спутника, по меньшей мере, на две головы, но почему-то казалась маленькой и незаметной на его фоне.

Дракон был спокоен — истинное воплощение внутреннего равновесия, а вот хель едва не подпрыгивала на месте.

Альг-исса шагнула ко мне и бухнула оземь странный узел с тряпьем.

— Позволь поинтересоваться, что это?

Она носком отодвинула узел в сторону и процедила:

— Мерзость!

— Исчерпывающе!

Альг-исса смотрела на меня исподлобья и сопела, как ее любимый медведь. Кажется, она не намеревалась что-либо пояснять.

Надо думать, еще немного, и я стану рычать и кусаться. Откровенно говоря, вся эта катавасия изрядно мне надоела. Во фляге болталась остывшая бурда, холодные бутерброды приходилось запихивать в себя почти силком, толком поспать не доведется еще невесть сколько… К тому же на руках у меня трое больных без надежды на выздоровление!

Хм, должно быть, со стороны звучит странно, как будто я ценю кофе с пирожными больше, чем жизни хель. В действительности это не так, просто в подобных ситуациях больше всего добивают именно мелочи. Так потерявшая дом женщина плачет из-за порванных чулок…

— Позвольте, я объясню? — деликатно вмешался Исмир, видимо, почувствовав назревающую ссору.

— Буду премного благодарна!

Дракон улыбнулся мне — так светло и понимающе, что мне сделалось стыдно за чрезмерную экспрессивность.

Усесться на ледяную скамью, расправить юбки… Вот когда пришлось пожалеть, что нынче в Хельхейме не принято носить корсеты. Последние незаменимы в тех случаях, когда нужно любой ценой «держать спину».