— Как вам, вероятно, уже говорил Биргер, я сейчас занимаюсь повторным расследованием исчезновения Мереты Люнггор перед окончательным закрытием дела. В связи с этим мне нужно знать все, что помогло бы мне понять, чем жила Мерета Люнггор в последние несколько дней и каково было в это время ее душевное состояние. Полиция тогда уже на очень раннем этапе расследования установила, что она упала за борт в результате несчастного случая, и, вероятнее всего, они правы в этом заключении. Если это так, то более точно нам обстоятельства выяснить не удастся. Прошло несколько лет, и тело давно уже ушло на дно.

Все закивали. Вид у собравшихся был серьезный и даже опечаленный. Здесь были те люди из окружения Мереты Люнггор, на которых она могла положиться. Возможно, за исключением новой кронпринцессы.

— Многое в нашем расследовании говорит в пользу несчастного случая, поэтому думать иначе — значит проявлять крайнюю придирчивость. Но что поделаешь, такие уж мы собрались недоверчивые скептики в отделе «Q», за это нас, как видно, туда и назначили.

Слушатели слегка заулыбались. Хорошо — по крайней мере, они слушают.

— Поэтому я хочу задать вам ряд вопросов и прошу вас говорить не колеблясь, если вам есть хоть что-нибудь сообщить.

Большинство опять закивали.

— Помнит ли кто-нибудь из вас, была ли у Мереты Люнггор встреча с какой-то группой, агитировавшей за исследования по изучению плаценты?

— Да, я помню, — заговорила одна из работниц секретариата. — Была группа, которая собралась в поддержку запроса, направленного Билле Антворскоу из «БейзикГен».

— Билле Антворскоу? Какой Билле Антворскоу? Тот, что ворочает миллиардами?

— Да, тот самый. Он собрал группу и получил согласие на встречу с Меретой Люнггор. Они делали «общий обход».

— Общий обход? Вместе с Меретой Люнггор?

— Нет, — улыбнулась говорившая. — Мы так называем встречи делегаций, защищающих интересы какой-то организации, по очереди со всеми партиями. Эта группа пыталась собрать в свою поддержку большинство голосов фолькетинга.

— Остался ли где-нибудь отчет об этой встрече?

— Да, отчет должен быть. Я не знаю, был ли он распечатан, но можно поискать в компьютере прежнего секретаря Мереты Люнггор.

— А он еще существует? — спросил Карл, не веря своим ушам.

Женщина из секретариата улыбнулась:

— Мы всегда оставляем старые жесткие диски, когда переходим на новую систему программного обеспечения. Когда мы перешли на Windows ХР, пришлось заменить по меньшей мере десять дисков.

— Ваши компьютеры не объединены в сеть?

— Сеть тоже есть, но тогда секретарь Мереты и еще несколько человек не были к ней подсоединены.

— Паранойя, что ли? — Он улыбнулся девушке.

— Может, и паранойя.

— И вы попробуете раздобыть мне этот отчет?

Она опять кивнула.

Тогда Карл обратился к остальным присутствующим:

— Одного из участников звали Даниэль Хейл. По слухам, они с Меретой почувствовали интерес друг к другу. Найдется ли среди вас кто-нибудь, кто способен это подтвердить или дополнить?

Несколько человек начали переглядываться. Значит, опять в точку. Вопрос в том, кто захочет ответить.

— Я не знаю, как его звали, но видела, как она разговаривала у нас в Снапстинге с каким-то незнакомым мужчиной. — На этот раз слово взяла политический лидер — волнующего вида телегеничная молодая женщина с твердым характером, которую со временем, вероятно, ожидал какой-нибудь важный министерский пост. — Она, кажется, очень обрадовалась, встретив его внизу. Когда Мерета потом за столиком разговаривала с докладчиками по здравоохранению от социалистов и радикального центра, то казалась несколько несобранной. Думаю, многие обратили на это внимание.

— Потому что обычно Мерета вела себя иначе?

— Думаю, тогда впервые случилось, чтобы Мерета отводила глаза. Да, это было очень необычно.

— Мог ли этим человеком быть Даниэль Хейл?

— Не знаю.

— А кто-нибудь другой знает?

Все замотали головами.

— Как бы вы описали этого человека? — спросил Карл у говорившей.

— Его наполовину скрывала колонна, но он был стройный, загорелый и хорошо одетый мужчина.

— А возраст?

Она пожала плечами:

— Думаю, наверное, немного постарше Мереты.

Стройный, хорошо одетый, немного постарше Мереты. Если бы не загар, описание подошло бы к любому из мужчин в этом кабинете, включая самого Карла, если отвлечься от пяти- или десятилетней разницы в возрасте.

— Вероятно, после Мереты осталось довольно много бумаг, которые, как я себе представляю, нельзя было просто взять и передать ее преемнику, — сказал Карл, кивнув в сторону Биргера Ларсена. — Я имею в виду еженедельники, записные книжки, рукописные заметки и прочее в этом роде. Все это просто выбросили? Никто же не знал, не вернется ли Мерета.

И опять отреагировала женщина из секретариата:

— Что-то забрали полицейские, что-то выбросили. Не думаю, чтобы еще много осталось.

— А как насчет ее еженедельника? Куда он делся?

Она пожала плечами:

— Во всяком случае, тут его не было.

Здесь вмешалась Марианна Кох.

— Уходя с работы, Мерета всегда забирала еженедельник с собой. — Нахмуренные брови девушки не допускали возражений. — Всегда, — подчеркнула она решительно.

— Как он выглядел?

— Самый обыкновенный еженедельник. Маленькая потертая книжечка в рыжевато-коричневом кожаном переплете. Планирование, встречи, заметки для памяти и телефоны — все под одной обложкой.

— Насколько я знаю, его так и не нашли. Приходится предположить, что он утонул вместе с хозяйкой.

— Я так не думаю, — тотчас же откликнулась секретарша.

— И почему же?

— Потому что Мерета всегда ходила с маленькой сумочкой и еженедельник в ней просто бы не поместился. Она почти всегда убирала его в кейс, а кейса точно не могло быть при ней на прогулочной палубе. Она же находилась в отпуске, так зачем ей было брать его с собой? В машине ведь его тоже не оказалось, да?

Карл помотал головой — насколько он помнил, кейса там не нашли.

Кризисную психологиню с хорошенькой попкой Карлу пришлось прождать очень долго, и в конце концов он почувствовал себя немного не в своей тарелке. Если бы она пришла вовремя, он бы пустил в ход свое врожденное обаяние, но сейчас, после двадцати минут мысленных репетиций своих реплик и соответствующих улыбок, сдулся, как воздушный шарик.

Появившись наконец на третьем этаже, она не казалась отягощенной чувством вины, но все же попросила извинения. Как раз такая самоуверенность всегда заводила Карла. На нее-то он и клюнул в свое время с Виггой. На это и на ее заразительный смех.