— Вы можете полюбить мужчину по заказу? Так, может быть, вы смогли бы полюбить и меня, если бы я очень попросил? — спросил он вроде бы в шутку, но его потемневшие глаза были бесконечно серьезны.

Но у Элизы не было сил отвечать. Все вырвалось из-под контроля. Разум подсказывал, что она должна ответить «нет», вырвать у него свои руки и бежать из его каюты с такой скоростью, на какую только способны ее дрожащие ноги, но душа Элизы решительно восставала против подобного поступка, и после недолгой борьбы с собой она осталась сидеть, загипнотизированная его взглядом, переполняемая чувствами, властно требующими выхода.

Внезапно — Элиза даже не заметила, как это произошло, — Киприан оказался прямо перед ней. Взяв ее за руки, он наклонился и коснулся губами ее губ.

Этот поцелуй не был ни требовательным, ни настойчивым, как прежде. Но при всей своей внешней сдержанности он оказал сокрушительное действие. Все вокруг нее закружилось и поплыло. Шаль соскользнула с плеч, но Элиза этого и не заметила. В эти мгновения окружающий мир перестал для нее существовать.

Киприан и Элиза стояли неподвижно, лишь слегка покачиваясь в такт движению корабля. Он поддерживал ее, едва касаясь. Такого у нее не было ни с одним мужчиной. Киприан как будто касался не только ее губ, ее кожи, но и чего-то, спрятанного очень глубоко внутри.

— Позволь мне показать тебе, как чудесно это может быть, — прошептал он возле самых ее губ.

— Ш-ш-ш, — шепнула она, крепко целуя его. Ей не хотелось, чтобы он говорил. Если они не станут разговаривать, то потом можно будет притвориться, что все это произошло с нею во сне…

Руки ее обвились вокруг шеи Киприана, а его руки скользнули к ее талии. Они шагнули навстречу друг другу, и все то, что их разъединяло, исчезло.

Нет, несомненно, только во сне одно его прикосновение могло пробудить в ней ощущение такой невероятной чувственной жажды. Все тело Элизы пылало, как в лихорадке, — очевидно, Киприан все-таки заразил ее той страстью, о которой он рассуждал с таким знанием дел, и теперь желание завладело ею целиком. Ее кожа, ее сердце, пальцы и губы, ее разум и ее чувства — все было подчинено теперь только одному — мощному, неизведанному ранее, неодолимому стремлению к наслаждению. Беспомощная в кольце его рук, покорно отвечающая на его поцелуи, становившиеся все более нетерпеливыми, вся во власти обжигающего жара, растекавшегося под кожей, Элиза почти поверила, что любит этого безнравственного и опасного человека, ведь охватившее ее безумие. было любовью. Отвечая на его поцелуи, она представляла себе, как Киприан признается ей в любви, как обещает беречь и лелеять ее, изменить свою жизнь, встать на праведный путь…

— Видишь? — прошептал он, покрывая ее подбородок, шею, ухо легкими, но жгучими поцелуями. — И это только начало. Только краешек безбрежного, бездонного океана, по которому мы поплывем к островам нашего наслаждения, Элиза.

Она слегка качнула головой, не желая ничего слушать. А чего она желала? По-видимому, Киприану это было давно известно.

— Я дам тебе вкусить этого блаженства, Элиза: И сохраню твою чистоту, которую ты принесешь в дар мужчине в один прекрасный день. — Он обвел ее чувствительное ухо кончиком языка, так что она невольно поежилась от пронизавшей ее сладостной дрожи. — Может быть, ты подаришь ее мне.

Не давая ей ответить, он без усилий оторвал Элизу от пола и посадил на сундук с картами, продолжая целовать ее крепко и жадно. В ответ она сплела пальцы у него на затылке, чтобы крепче прижать его голову, и вдруг почувствовала, как нога Киприана раздвигает ее колени.

Элиза сразу же подумала о том, что должна остановить Киприана. Слишком уж уязвима она была в такой позе, уязвима и беззащитна. Но эта мысль странным образом лишь усилила ее возбуждение, и, когда его рука, скользившая вверх по ее ноге вместе с подолом юбки, миновала колено, Элиза едва не потеряла сознание от поднявшихся в ней ощущений. Его касание было мягким, как бархат, жгучим, как вулканическая лава, пугающим, как стремительный и смертоносный бросок змеи. Киприан стремился к своей цели столь же безошибочно и неуклонно, как почтовый голубь, спешащий в родную голубятню, и Элиза почти готова была отворить ему дверцу.

Вот его палец достиг места, где соединялись ее раскинутые ноги, и Элиза замерла. Ощутив, как он поглаживает нежные завитки, скрывающие низ ее живота, она попыталась отвернуть лицо от его требовательных губ.

— Не надо… Остановитесь!

— Не бойся, Элиза. — Его голос звучал хрипло и властно. Свободной рукой Киприан обхватил ее затылок, не давая ей шевельнуть головой, и Элиза не могла уклониться от поцелуя, как ни старалась.

— Нет! — снова попыталась запротестовать она, с трудом проглотив комок в горле. Стыдливость боролась в ней с разбушевавшейся чувственностью, и исход этой битвы был уже почти предрешен. — Подождите…

Слова замерли на ее губах, его рука снова начала свое движение. В следующее мгновение с ней произошло что-то не поддающееся описанию. Ноги Элизы задрожали, по телу пробежала судорога. Силы покинули ее, и Элиза, запрокинув голову, в панике вцепилась в Киприана, но его рука не перестала ласкать ее.

— Тебе нравится то, что я делаю, сердце мое? — шепнул Киприан.

Она кивнула, не в силах произнести ни слова. Его глаза пылали темным огнем, и Элиза подумала, что Киприан, возможно, хочет, чтобы она проделала что-то подобное с ним.

Ее рука скользнула по его груди, спустилась к четко вылепленным мускулам живота, еще ниже. Элиза представления не имела, что она должна делать, и повиновалась исключительно инстинкту, ибо никогда ей не доводилось ни слышать, ни читать о том, что происходило сейчас между ней и Киприаном.

Киприан перехватил ее руку.

— Прибережем это для другого раза, моя пылкая малютка. А сейчас сосредоточься на том, что ты чувствуешь, когда я делаю вот так, — пробормотал Киприан ей на ухо, а пальцы его продолжали ритмичное движение, словно перебирали волшебные струны. Мгновение — и окружающий мир исчез; остались только они двое да обволакивающий их жаркий туман, в котором они медленно плыли под удивительную музыку, извлекаемую Киприаном из самых недр ее естества. Страсть и нега наполняли Элизу до краев, а Киприан все наращивал темп, и она почувствовала, что еще немного, и она не выдержит. Она умрет. Или взорвется.

Финальный аккорд, последняя вспышка нестерпимого жара — и взрыв произошел.

— О боже! — простонала она, когда неистовая буря ощущений наконец начала стихать. — Боже милостивый!..

Продолжая слабо цепляться за него, Элиза бессильно уронила голову ему на плечо. Киприан тоже что-то простонал, крепко прижимая ее к себе. Где-то в глубине сознания Элизы зародилась смутная мысль, что только что пережитый ею момент наивысшего накала чувств изменил ее навсегда. Поняла она и то, что Киприан этого самого главного момента не пережил. Пока еще не пережил. Подняв голову, Элиза посмотрела ему в глаза и увидела, что не ошиблась, — за блеском торжества в зрачках Киприана тлела неутоленная страсть.