ухо, я отвернулась к стене и, стараясь казаться равнодушной, ответила:

-- Я, в общем-то, и не против детей… Но не прямо же сейчас их делать! Вы же сами говорили, что дом и земли основательно разорены. Так что сперва требуется все устроить…

Большая теплая рука легла мне на плечо, и я замерла от неожиданности: «Он что?!.. Он прямо сейчас?!.. Я еще совершенно даже и не думала…».

Когда Рольф заговорил, его голос звучал так бархатно и ласково, что у меня мурашки побежали по спине. Плечо под его рукой наливалось жаром, который медленно и плавно растекался по всему телу. А этот наглец, заправив мне за левое ухо прядь волос, начал мягко поглаживать мочку, заявив:

– Я с удовольствием бы приступил к этому волнующему действу немедленно, Ольга… Наследники – это очень важно для бедного баронства! Но, увы, боюсь, что моя молодая жена сейчас найдет мне другое дело.

Я вопросительно уставилась на него. А он продолжил:

– У нее, Ольга, у этой юной и прекрасной девы, так горят от смущения уши, что я просто опасаюсь пожара в спальне!

– Ах ты ж!..

Все мое смущение как рукой сняло! Ну, пусть не совсем все, но процентов на восемьдесят точно. Подначивать он тут меня будет! Я схватила подушку и треснула обнаглевшего барона…

Надеюсь, мы не перебудили смехом всех соседей в этом крыле дома. Крепко получив несколько раз моей подушкой, пару раз вяло ответив своей и благородно сдавшись, барон разлегся на кровати, умильно поглядывая на меня и периодически потягиваясь, как сытый кот на солнышке. Потом похлопал рукой по перине:

– Укладывайтесь, дорогая баронесса! Мы еще не все проблемы обсудили! А вот скажите, как вы относитесь к королевскому налогу на морковь? Это такой важный вопрос, а мы совсем упустили его из виду!

Я видела, что Рольф придуривается и подшучивает надо мной, но ведь он и не догадывался, с кем играет. Так-то я вполне уже большая девочка, да и про секс знаю не меньше, чем некоторые средневековые бароны. Стоит ли тянуть? Он… На самом деле это ночное “побоище” со смехом и подначками сблизило нас почти мгновенно. Он больше не казался мне просто симпатичным чужаком. Он был почти свой. Человек, который стал моей семьей. Моим мужем. Мужчина. Мой мужчина…

Я “смущенно” потупилась, взбираясь на высокую кровать и специально приподнимая сорочку так, чтобы ноги были видны почти во всю длину. Почти…

Поймала настороженный и заинтересованный взгляд. Вновь села по турецки, но уже вольно откинув ткань с коленей. Склонилась к лицу мужа, ласково и медленно провела пальцем по четкой скуле, задержалась на подбородке, скользнула к губам…

Слегка поглаживая нижнюю, которую Рольф нервно облизал, спросила:

– Может быть, кто-нибудь уже научит юную баронессу целоваться? Например, муж. Или мне поискать других учителей?

Я не старалась казаться роковой женщиной. Я просто расслабилась и позволила мужу руководить. И в полной мере оценила его деликатность и аккуратность, его желание и страсть, которую он сдерживал так умело, боясь причинить лишнюю боль…

Он лежал рядом, стараясь выровнять дыхание, закрыв глаза и мягко водя кончиками пальцев по моему лицу:

– Спи… Потом будет гораздо лучше. А пока спи, моя нежная и храбрая девочка.

***

Ранний завтрак нам подали в комнату. Словоохотливая Ханна, накрывая стол, болтала:

-- … каждую седмицу перед выходными! Этот обычай еще самолично графский папенька завел. Сперва народ не больно-то внимание обратил, а потом ему госпожа графиня подсказала на этот день господскую пошлину немножко снизить. Это я еще совсем девчонкой была, и то помню! Завсегда перед воскресением Господним на торжище у нас истинное столпотворение. Оно ж всем выгодно: поменьше заплатить, побольше заработать. А даже и покупатели к этому дню со всех городков и сел окрестных съезжаются, потому как выбор больше и торговцы охотнее уступают. Вот ежели после завтрака надумаете сходить туда, аккурат в самую кутерьму и попадете.

Завтракали мы переглядываясь и улыбаясь -- эта ночь сблизила нас. Меня сильно заинтересовали слова мужа, сказанные к концу завтрака:

-- Я в любом случае планировал задержаться здесь не меньше, чем на двое суток. Коням нужен роздых, да и едем мы с вами в практически пустой дом. Там действительно голые стены, Ольга. Поэтому сегодня нам нужно закупить все припасы, которые могут понадобиться до конца весны. Единственное, что есть сейчас целое в моем замке – это конюшня и сенник. Когда мои люди отправлялись домой, я дал с собой некоторую сумму командиру стрелковой дюжины Конору. Он обещал закупить корма для коней: осенью они дешевле. Все остальное нам нужно будет приобрести здесь, -- он вопросительно уставился на меня, как бы спрашивая, справлюсь ли я.

Я, недовольно всплеснув руками, с возмущением сказала:

-- Рольф, а нельзя было сообщить об этом раньше?!

-- А какая разница? – искренне удивился он.

-- А такая разница, что я бы составила нормальный список того, что нам необходимо. А сейчас я запросто что-нибудь забуду и пропущу!

-- О, я не знал, что ты умеешь читать, Ольга.

-- Читать, считать и писать… Нас учили в монастыре, – поспешно объяснила свою излишнюю грамотность я и, не удержавшись, голосом кота Матроскина из мультика добавила: -- «А я еще и вышивать умею.».

Муж посмотрел на меня с удивлением, пожал плечами и ответил:

-- Разумеется, умеешь. Вышивать умеют все женщины, – уверенно добавил он.

Я только вздохнула в ответ. Совершенно невозможно рассказать ему то, что я умею и знаю на самом деле. Но перед походом на местный рынок я опробовала для себя местные бумагу, перо и чернила. И потратила полчаса времени: мне нужно было оставить хотя бы примерный план массовых закупок. Писать пером, которое нужно макать в чернильницу, было неудобно и непривычно. Я почти забыла уроки художественной школы. Буквы получались неловкие, зато крупные и разборчивые. Ничего, привыкну. Тем более что бумага была отличная: плотная, полуглянцевая, очень гладкая.

До сих пор все мои массовые закупки ограничивались походом в супермаркет, где загружались две большущие сумки в расчёте на пару недель: для меня и моего бывшего. «Надо же, в этом мире я первый раз вспомнила о нем, и то – по делу. И мне совершенно наплевать на всю эту историю. А ведь