Когда река вскрывалась, осташи работали на тоне. «Рыбацкая тоня представляет собой избушку, воздвигнутую на отмели: во избежание наводнения она высоко подымается на столбах над поверхностью воды. Рыба ловится "мотнею" сажен 300 длины и 3–4 ширины, смотря по глубине моря. Закинутая мотня опускается в море стеною от поверхности воды вплоть до дна. Сверху мотни плавают деревянные поплавки, а снизу подвешены каменные грузила. Мотню с обеих сторон тянут на берег при помощи ворота, который приводится в движение поденщиками. Когда закинут невод, поденщики медленно вертят ворот, ходя по кругу "в ногу" и понурив головы»[206].

Некоторые прасолы (оптовые скупщики рыбы – Ред.) имели в Петербурге свои ловли – ворожницы, где держали до 30 работников. Другие ворожниц не имели, а снабжали рыбаков лодками, сапогами, передниками, пенькой, выправляли им паспорта на родине и давали деньги на выправку прав на ловлю в Петербурге. Все это стоило дорого (лодка, например, – 15 рублей) и поэтому самостоятельно в Петербург никто не отправлялся. Улов шел прасолу. Рыбак получал за сезон в среднем рублей 60[207].

Главной транспортной артерией, соединявшей столицу с остальной Россией в конце XIX – начале XX веков, была Нева. В 1877 г. по ней приходило в Петербург 59,7 % всех грузов, в 1890 – 66 %, в 1900 – 38 %, в 1913 – 30 %[208]. Невой в Петербург везли дрова, кирпич, лес, хлебные продукты, керосин. Велика была и навигация внутри города. Так, в 1904 г. в пределах столицы выгружено было 20 716 судов, из них с дровами – 7782, с песком и землею – 5662, с кирпичом, плитою и камнем – 3647, с углем и коксом – 1157. Кроме того, по рекам невской дельты перевозилось 6,4 млн пассажиров[209].

Суда из бассейна Волги шли по каналам Мариинской системы до Петербурга самоходом (здесь с навигации 1897 г. не требовалось буксирной тяги для судов с подъемной способностью до 40 тыс. пудов). Большинство же плавсредств нуждалось для прохода по Неве в буксирной тяге. Среди них различали, в частности, невские барки (1096), строившиеся с расчетом на 1–3 рейса, более крепкие межеумки (182), рассчитанные на 3—10 рейсов, сплавные полубарки (70) для 1–2 рейсов (в скобках указано количество судов, прошедших по Неве в навигацию 1894 г. – Л. Л.). Все эти суда рассчитаны были на доставку в Петербург самого ходового товара – леса и дров. Лес шел также на плотах (в 1894 г. в Петербург прибыло 13 248 плотов)[210].

Лес в Петербург шел по преимуществу из бассейна озера Ильмень по Волхову. В его сплаве, как и вообще в навигации по Неве, участвовали по преимуществу тверичи. Судорабочих в Петербург поставляли несколько волостей четырех приволжских уездов Тверской губернии: Бежецкого, Зубцовского, Старицкого, и Осташковского.

В Бежецком уезде судорабочие шли в столицу по преимуществу из Чижевской, Яковлевской и Поречской волостей (417, 199 и 145 соответственно; всего по уезду – 851). Яковлевские крестьяне занимались погрузкой, доставкой и выгрузкой кирпича с кирпичных заводов (они располагались в Рыбацком и Усть-Ижоре). Шли артелями к знакомым или землякам-лоцманам. Зарабатывали за сезон (с Пасхи до сентября) от 120 до 150 рублей, лоцманы – 180–200. Жили на судах; на прокорм тратили по 25 копеек с человека в сутки. Дорога за счет рабочего, до Петербурга – 1 0 рублей. Работа считалась тяжелой, т. к. барки делали много оборотов, разгрузка и выгрузка происходила иногда по несколько раз в день.

В Чижевской волости из деревень Дуброво и Чижово все мужчины поголовно грузили и возили дрова и гнали плоты (в неделю взрослые получали 4,5 рубля, подростки – 2,75).

Из Поречской волости шли лодочники, содержатели яличных перевозов, лодок и яликов для катания. В этом промысле больше всего было городковских, любодицких и федорцевских мужиков, а родился промысел в сельце Якшине. С появлением небольших пароходов для перевозов и прогулок промысел ощутимо пал и часть из яличников стали содержателями или, чаще, арендаторами перевозов, купален, портомоен (прачечных на берегу реки – Ред.), рыбных садков, а их односельчане стали наниматься к ним рабочими[211].

В Зубцовском уезде различались судовщики (337) и рабочие на судах (656). Первые – владельцы собственных несамоходных барж и рабочие на них, вторые – служащие на пароходах.

Судовщики выходили в основном из Ушаковской (109) и Первитинской (108) волостей. Здесь жили и хозяева, и их матросы. Хозяева имели каждый от одной до пятнадцати барок, на которых возили в Петербург дрова из бассейна Волхова. Подряд брался у новгородских и петербургских лесопромышленников. Погрузка, доставка и выгрузка одной сажени дров стоила от рубля до полутора, осуществлялась она собственными рабочими, которые загружали на барку 500–700 сажень дров. В лето делали три полных рейса.

Барку частью тянул буксир, частью – лошади. По Неве от Шлиссельбурга до Петербурга за буксировку хозяину парохода платили 10 рублей, путь вниз стоил 25. Путь по Староладожскому каналу на буксире – 20 рублей, лошадьми – от 30 до 70. По Волхову 16 верст вниз – 10 рублей, вверх – 15.

На барке полагалось иметь 3–4 рабочих-земляков. Набирались они на всю навигацию (6 месяцев) за 80 – 110 рублей на хозяйских харчах (30 копеек в сутки). Барки нередко разбивались, и их хозяева сильно рисковали. Зарабатывал владелец барки за сезон 100 рублей или чуть больше. Между тем сама барка с оснасткой стоила рублей 350, да на ней еще груз[212]. Работали на барках и 112 судовщиков Грузинской волости Новоторжского уезда (больше всего из погоста Дмитриевского – 25 человек)[213]. В этом уезде их называли дровокатами.

Из Осташковского уезда, вообще по преимуществу рыбачьего, в Петербург отходило 207 рабочих на барках (111 из Синцовской и 63 из Дрычевской волостей). Каждая деревня специализировалась на определенном типе груза: зарьевские и дубовские крестьяне, например, возили мусор, грязь, уголь, суворицкие – мусор и песок. Из деревни Верхнее Залучье Дубковской волости отходили перевозчики булыжника, из Погорелова – товаров с кораблей, из Зуевки Павлихинской волости – перевозчики песка. В Заплавье Кравотынской волости мужики отходили в Кронштадт, где зарабатывали за лето рублей по 80, перевозя на яликах пассажиров с судов, стоявших на внешнем рейде[214].