все проехали. В отеле Бельвю в штабе дивизии я получил приказ участвовать на следующий день в параде в честь фюрера. Теперь предстояло помыть машины. Было 10 градусов мороза. Мы были подняты в 2 часа ночи и принесли с собой только что вскипевшую воду. Честь быть в первых рядах приятна не всегда. Под утро мы закончили и направились для предварительного смотра на Верингерштрассе. Из Вюрцбурга доставили наши штандарты. Генерал Фейель проехал вдоль колонны и нашел, что машины батальона имеют слишком тусклую маскировочную окраску. Машины других частей блестели и лоснились от масла. Это нужно было исправить. В ближайшей аптеке мы купили льняное масло и ветошью смазали металлическое покрытие, так что с автомобилей просто капало.

В тот момент, когда пришел приказ о выступлении, выяснилось, что отсутствует самый нужный человек – знаменосец. Он сидел в уютной обстановке в парикмахерской и брился. Ускоренно он погрузился в бронированную дозорную машину. Он ехал передо мной в четырехколесной машине, я вслед за ним ехал стоя в шестиколесном бронетранспортере. Радист сидел за мной за рацией и передавал мне все, что говорил диктор о параде и соединениях. Также впереди шел 38-й танковый батальон связи, не готовившийся к параду заранее, но заслуживший похвалу. Мы наблюдали за австрийскими подразделениями, среди которых был батальон гвардии в белой кожаной униформе и небольшим стягом с изображением Божьей Матери, Аугсбургскую пехотную дивизию. Гитлер стоял перед памятником императрице Марии Терезии среди необозримых толп народа. Улицы, словно лучи, сходились к круглой площади, бывшей идеальным местом для парадов. Еще во время подготовки к параду мы слышали речь Гитлера из Хофбурга[81], его слова: «Присоединение моей родины Австрии – величайшее событие моей жизни».

Перед отелем, где остановился Гитлер, был выставлен усиленный пост 38-го танкового батальона связи в черных мундирах танкистов с желтыми нашивками войск связи. Против этого возражал генерал фон Бок, сказавший, что такой почетный пост должны занимать пехотинцы; на это генерал Гудериан ответил, что подобного события в Вене еще не бывало.

Нас поставили на постой во Флоридсдорфе, промышленном пригороде, основном месте невиданно кровавой гражданской войны 1934 г. Во многих предместьях после Первой мировой войны появились жилые районы, чья архитектура свидетельствовала о том, что они строились еще до гражданской смуты.

Заводы не работали. Мы видели неописуемую нужду. Повсюду на углах стояли нищие, клянчившие милостыню, прижимавшие к груди пару геллеров. Их лишили пенсии, вместо нее выплачивая пару сотен крон. Теперь они покупали на нищенские подачки водку, чтобы она помогла заглушить голод. Наши обе полевые кухни раздавали остатки из общего котла стоявшим к ним в очередях детям. На следующий день пришли пятьдесят нищих женщин, потом их число увеличилось до двухсот. Мы кормили их из наших кухонных запасов и тем, что ежедневно оставалось. В итоге пришло пять сотен женщин с детьми, которые ждали, когда их покормят. Полевые кухни готовили еду трижды в день. Я поехал к командиру дивизии и попросил его о поставке провианта, так как собственные запасы закончились. У интенданта возникло сомнение, не хочу ли я вместе с казначеем провернуть какое-либо дельце. Войти в мое положение он не захотел. Я угрожал из-за его бесчестного поведения вызвать его на дуэль. Фейель решил вопрос. Батальон получил мешки с бобами и свиное сало. Мы начали раздачу нуждающимся людям горячей пищи. Вместе с солдатами-санитарами мы организовали санитарную часть, в которой бедные женщины, бывшие на грани голодного обморока, могли получить помощь. Однажды два дивизионных священника в военной форме пришли в обеденное время. Я провел их к длиннющим очередям у походных кухонь. Одна женщина похвалила наших солдат, австрийцы вместо помощи стреляли в народ. Правительство устроило на налоги, поступавшие от бедняков, ужасные кухни. Люди по-прежнему голодали. Полевые же кухни нашей армии выдавали такую сытную еду, что желудки голодающих едва могли ее переварить.

Наконец я попросил о переводе батальона в другой район города. О наших воспоминаниях от Вены я попросил кандидатов в офицеры написать статьи для нашей вюрцбургской гарнизонной газеты. Я попросил о выплате вознаграждения, готовясь к переезду из Флоридсдорфа. Мне выдали около одной тысячи марок, и я распорядился купить на них шоколад. Мой поступок поверг всех, кто получал у нас пропитание, в изумление. Для детей бедняков это была первая плитка шоколада в их жизни. Во Флоридсдорфе я квартировал в зажиточной австрийской семье. В мою честь был устроен семейный прием, на котором больше говорили по-английски и по-французски. Сразу же после обоюдного представления хозяйский сын спросил меня о грузовиках с надписью «Вюрцбургская дворцовая пивоварня» на Паркплац и поинтересовался, какие грузовики ему следует использовать для своей пивоварни. Эта бестактность не была характерна для доброжелательных горожан.

Наше пребывание в Флоридсдорфе завершилось балом. Мы пригласили членов гимнастического общества вместе с их женами и дочерьми. Пришли прелестнейшие, одетые очень просто, девушки. Я с радость вспоминаю, как я танцевал с одной из них «Венский вальс». От отцов мы узнали, что все они национал-социалисты и сидели в концентрационных лагерях при прежних властях. Теперь нас ждал переезд в тихое предместье, застроенное виллами, Дорнбах-Нойвальдегг вблизи Венского леса. Наша 2-я танковая дивизия установила дружеские отношения с одной австрийской дивизией, той самой, что прикрывала границу. Ее называли «Быстрой дивизией». Мы продемонстрировали друг другу наше оружие и аппараты, сначала это сделали мы на учебном поле в Штоккерау, потом они – на полигоне Кайзерштайнбрух.

Генерал Хубицки, командир австрийцев, показал нам свой небольшой танк «Фиат». Экипаж его состоял из двух человек. Мы стояли перед высокой стенкой песчаного карьера, а они медленно съезжали по крутому склону вниз. Танк перевернулся несколько раз. Будь это наши танки, поломки было бы не избежать. Австрийцы выбрались из-под танка, все в масле, но невредимые. Затем они продемонстрировали стрельбу из пневматических винтовок с 10 м по маленьким фигурам.

Мы устроили совместно с австрийцами дружеский вечер. Все они были лет на десять нас старше, тяжело пережившие экономические неурядицы последних лет. Большинство их жен были вынуждены подрабатывать, они держали шляпные и подобные им магазины. Нас спрашивали о занятиях наших женщин. Вскоре мы обнаружили, что австрийцы имели лучшую техническую и тактическую подготовку после окончания своих замечательных школ, чем большинство наших офицеров, вынужденных обходиться простыми средствами в условиях постоянной экономии на всем. Моим добрым товарищем стал подполковник Шустербауэр, начальник связи «Быстрой дивизии».

Поскольку мы не знали, сколько мы пробудем в Вене, мы посещали музеи, церкви, дворцы этого несравненного города искусств, его театры – Оперный, Бург