Всю дорогу до особняка отца я молчала сама не своя. От переживаний меня потряхивало. Мне так хотелось поговорить об этом с Денисом, но увидев его сосредоточенное лицо, я поняла, что он тоже нервничает, поэтому я промолчала.

Родители встретили нас на улице. Мама бросилась ко мне со слезами на глазах. Отец добродушно улыбался. Надо признать, я все же соскучилась по ним, как бы на них не обижалась.

А еще маму обрадовал букет цветов, который ей протянул Дэн. Еще бы! Папа ей с роду цветов не дарил, он больше по брюликам.

– Ты такая свежая и загорелая! – всплеснула мама руками и пригласила нас с Денисом за стол.

Чтобы сбросить напряжение, я налегала на шампанское, глотая его, как не в себя. Вялотекущая беседа ниочем и алкоголь меня немного успокоили.

Полялякав с моим отцом о его предвыборной кампании, ценах на нефть и курсе доллара, Денис не стал тянуть резину и попросил у него моей руки.

Там-та-да-дам!

За столом нависла звенящая тишина, мама вылупилась на меня, как будто впервые видит, а отец икнул.

– Дело в том... Видишь ли, в чем дело, Денис... – начал мямлить отец, и мне это уже не понравилось.

Денис напрягся, прищурился, глядя на отца. Он весь был как натянутая струна. Как будто стоит сейчас отцу ответить «нет» и мой жених его в клочки порвет.

Я почувствовала от Дэна такую силу и решимость, что она передалась и мне. Я была уверена, что Денис меня зубами вырвет от папаши, если придется, поэтому я набралась смелости для разговора с отцом, на который раньше у меня бы духу не хватило.

– Папа, можно тебя на пару слов? – вскочила я со стула, пока не случилось беды. – Извини, Денис, мне прям очень надо!

Мы вышли с отцом из столовой, он плотно закрыл дверь и тут же набросился на меня:

– Ты совсем сбрендила? Это что еще за новости? Я тебя туда зачем отправил, чтобы ты с Дубровиными шашни крутила? Если ты таким образом решила меня подъебать, так я на вас на всех управу найду! Я тебя точно в психушку отправлю, а этих крестьян...

– Послушай меня, папуля! – развязно ответила я отцу, который охренел от моей наглости. – Сейчас мы вернемся, и ты скажешь, что Денис Дубровин самый лучший и замечательный мужик в мире, а ты только и мечтал о таком зяте, как он!

– Ты...

– Иначе, – не дала я и слова вставить отцу. – Вся общественность и мама узнает, что ты трахаешь некую Марину. Я вас на весь мир в Тик Токе прославлю! Это же сенсация века! Я понятно объясняю?

– Какую еще Марину? Ты че напилась что ли?

– Зайцеву! Дураком-то не прикидыавайся! Я не твой электорат! Где твои запонки, которые я подарила тебе на день рождения?

– Да не знаю я... В сейфе, наверное, – глаза отца забегали, и он отступил от меня на шаг, пряча взгляд.

– Покажи!

– Да что ты приебалась? Может, я их потерял?

– Я знаю, что потерял. У любовницы и потерял!

– Нет у меня никакой любовницы! – чеканя каждое слово, но уже тихо сказал отец.

– Давай не будем проверять? – предложила я. – Мариночка твоя за Антона замуж собралась! Она тебе не говорила?

– За Дубровина? – удивленно взглянул на меня отец. – Черт! – выдохнул он, поняв, что спалился с потрохами.

– Как ты мог, папа? – у меня слезы навернулись на глаза. Он не ответил. Я шмыгнула носом и взяла себя в руки. – Знаешь, чем мы с тобой отличаемся? Ничем! Ты такой же урод! От осинки не родятся апельсинки!

– Замолчи, соплячка! – отец сжал кулаки и шагнул ко мне, бешено сверкая глазами.

– Ага! Только посмей! – предупредила я его. – У меня теперь есть мужик, который за меня заступится! Он тебе все кишки вырвет! Хочешь?

Отец выдохнул и бессильно опустил плечи. Я развернулась и пошла в столовую.

– Не говори матери! – крикнул мне в спину отец. – Я переведу тебе миллион!

– А за Антона? – с усмешкой обернулась я. – Я бы на твоем месте больше его гнева опасалась!

– Хорошо, два миллиона! И чтобы больше я тебя не видел! Выходи замуж за кого хочешь, и живи, как хочешь!

– А свадебный подарок? Я же твоя наследница! Единственная дочь! Папуля, ты меня снова расстраиваешь...

– Воспитал сучку! Ты права! Ты такая же дрянь, как и я!

– Хватит, пап! Воспитывать надо было раньше, а не по шлюхам скакать!

– Ты просто чудовище!

Я ничего не ответила и вернулась в столовую. Я подошла к столу, выпила свое шампанское залпом и посмотрела на мать. Мне стало снова ее жаль. Как она живет с таким мужем? И дочь чудовище.

– Милый, – повернулась я к Денису. – Папа согласен. Поможешь мне вещи собрать?

Он улыбнулся, кивнул и пошел следом за мной в мою комнату.

– О чем вы говорили? – спросил Дэн, когда мы остались одни. – Мне показалось, что Стас не хотел... Что ты ему сказала? Как переубедила?

Я должна с кем-то поделиться тем, что у меня на душе, иначе я свихнусь! Я села на кровать и расплакалась.

– Это было не сложно. Марина папина любовница, – только и смогла выдавить я. – Я пригрозила что обнародую этот факт.

Денис сел рядом и обнял меня.

– Да что ты говоришь, Кристина? Ты чего выдумываешь?

– Папа во всем признался! Он просил не говорить маме и Антону, но как же я не скажу? Он же жениться на ней собрался!

– Тише, тише, милая! Не ори на весь дом!

Денис погладил меня по волосам и некоторое время молчал, обдумывая ситуацию, а затем развернул меня к себе лицом.

– Крис, послушай! Твои родители сами разберутся и Антон сам разберется. Тебе, действительно, нужно сохранить это в секрете.

– Но как же Антон будет с ней жить, если она трахалась с другим?

– Он знает, что она иногда трахается с другими. Он в курсе.

– Что?

– Да, Крис, у них такие отношения. Антон разрешает Марине... Черт, я не знаю, как это объяснить. Просто поклянись мне, что никому не скажешь. Хорошо? Ни Антохе, ни, тем более, своей маме! Кристина!

Просьба Дэна была странной, но я кивнула.

– Папа выгнал меня и сказал, что больше знать меня не хочет!

– Да поебать! Давай, собирайся поживее! Че раскисла? – Денис чмокнул меня в губы и вытер слезы с моего лица. – Теперь у тебя есть я, и я о тебе позабочусь.

Слова Дениса меня немного успокоили. Вещей оказалось дохера и больше, а забрать нужно было по максимуму. Я знала, что больше не появлюсь здесь. Пришлось позвать прислугу, Денис бы их таскал к машине до утра.

Печально я обвела взглядом пустую комнату, где провела 20 лет из своей никчемной жизни. Все же здесь я была счастлива. Я была безаботным ребенком, который не парился, как дальше жить.